Суррогатный папа поневоле - Марина Орлова
Я пила витамины горстями по расписанию, которое то и дело теряла, так как стала жутко рассеянной. Благо, у меня была моя помощница Таня, которая без лишних вопросов напоминала обо всем, а иногда и просто заменяла мне будильник, появляясь в моем кабинете уже со стаканом воды в определенное время. Откуда девушка знала все и обо всем – не знаю. Но то, что она спалила мою беременность – тут без вариантов. Учитывая, что у нее у самой есть пятилетний сын, которого она растит сама, наверное, ее проницательность – не удивительна. А еще она меня опекает. Буквально. Не раз выходило, что мне становилось дурно, что она подмечала с полу-взгляда, а после с яростью тигрицы отпугивала от моего кабинета каждого несчастного, который в этот неудачный промежуток времени решит побеспокоить мой покой. Удивительнее то, что, несмотря на свое очевидное знание, Таня ни разу не пыталась подтвердить свои догадки и вопросов не задавала. Поразительная тактичность!
К уже подаренным ей туфлям, нужно бы докупить в комплект сумочку и аксессуары. И сыночку ее, кстати, тоже не помешало бы подарочек организовать. Кажется, Таня как-то упоминала, что тот обожает динозавров. Надо подумать, что с этим можно сделать.
А еще я стала жутко чувствительной и сентиментальной. Стоит мне только увидеть ребенка в коляске, как я ощущаю, что зависаю с глупой улыбкой на лице. И реву, если только кто-то просто намекнет, что где-то там, на другой стороне земли, страдает ребенок. Даже не человеческий. Документалка о тюленятах меня едва не доконала.
Это невыносимо! Я так устала…
И это я не упоминала о том, что чувствую жуткий голод, всегда, несмотря на время, место и обстоятельства. Кажется, я чувствую себя голодной, даже во время плотного обеда! Это, разумеется, не могло не отразиться на моем гардеробе. Облегающее и короткое – я банально в него не влезаю! Высокие каблуки – лишь в те короткие моменты, когда я вхожу и выхожу из здания офиса. У себя в кабинете, в котором я крепко обосновалась, я нагло пользовалась тем, что стол не просвечивающий, и сижу в танкетках на плоской подошве. А еще чаще лежу на диване вообще без обуви, задирая отекающие ноги к верху. Косметика – табу. У меня на нее развилась аллергия! Справедливости ради, должна заметить, что после того, как я сократила ее использование до минимума, здоровый цвет и чистое состояние кожи вернулись ко мне.
Но самым сложным оказалось не мое состояние, а то, как его скрыть. Потому что, после всего мною перечисленного – это реально было практически невозможно. Лишь ленивый или слепой не заметил изменений во мне. Но, как ни странно, никто не жаловался. Напротив: как мне докладывала Таня, сотрудники радовались, что я больше не хожу по кабинетам, пугая до икоты даже сторожил своими придирками, сократила планерки с обязательным присутствием (ну, учитывая, что я сама не всегда на них являлась, пришлось пойти на этот шаг), но самое главное, я теперь ухожу если не раньше, то вовремя. Прежде я об этом даже не задумывалась, но теперь жизнь показала (со слов моей помощницы), что многие прежде здорово перерабатывали, банально из-за нежелания уходить раньше начальницы. То есть, меня.
Боялась я еще и другого: как бы беременность не отразилась на общей работе моего отдела. Но, что примечательно, после того, как я «ослабила вожжи», отдел стал работать… продуктивнее! Потому на следующем собрании директоров меня только хвалили, пока я пыталась скрыть одновременно и свою тошноту от дикой смеси парфюма остальных собравшихся, и урчание «голодного» желудка, от запаха кофе с булочкой.
Да, кофе я теперь тоже не пила, алкоголь, снеки и прочего, что хоть изредка скрашивало мою однообразную и напряженную жизнь – все это было под запретом. А от того стало еще более притягательным.
А со своим обонянием вполне успешно могла бы подменять собак-ищеек. Подложите к наркоте или взрывчатке ветчину, я ее обнаружу даже в радиусе километра – гарантированно.
Но если с работой и физическим состоянием все было ясно, то вот в эмоциональном плане все сложнее. Мне… было одиноко. Как выяснилось, у меня нет друзей, нет близких, с кем я банально могу поделиться своими переживаниями и не бояться, что меня осудят или не поймут. Я уходила из пустой квартиры и возвращалась в нее каждый день, в основном для того, чтобы поесть, сходить в душ, а после прореветь с полчаса, обнимая свой подросший животик, который я не скрывала лишь дома. Потому что если еще совсем недавно я сама толком не могла определиться, нужен мне этот ребенок, или нет, то сейчас я отчетливо осознала, как хочу его и уже безумно дорожу им. Особенно ясно это поняла на первом скрининге, когда мне подключили его сердцебиение. Тогда и пришло осознание, что с появлением малыша я больше не буду одна и приложу все силы, чтобы мой малыш никогда не чувствовал себя одиноким и покинутым…
Прямо как я сейчас. Родители явно осудят, если не саму беременность, так то, что она произошла непонятным образом и неизвестно от кого. Друзей нет, даже помощница… у нее своя жизнь и свои заботы. Причем, жизнь матери-одиночки, судя по ее примеру, несладкая и все свое свободное время Таня посвящает сыну. Обременять девушку еще и своими проблемами я не стану. Довольно того, что та нянчится со мной в рабочее время.
А Игорь… Эти месяцы еще больше показали, насколько мы друг другу не подходим. Он, как и обещал, поддерживает меня на собраниях, порой покрывает мое «нестабильное» поведение и даже не отказывает в помощи, если мне что-то необходимо вне стен офиса. Но сам инициативу проявляет крайне неохотно. Красивые жесты в виде шикарных цветов, дорогих подарков, корзин с фруктами и прочее – пожалуйста. Другими словами, все что требует максимум финансовых затрат и минимум – физических.
Ему неприятно, когда меня мутит. Например, когда меня стошнило у меня дома, а я забыла закрыть дверь в ванную, и он из гостиной все слышал. Стоило мне вернуться, Игорь попросил впредь следить, чтобы дверь была закрыта. На деловой встрече, которую мы замаскировали под двойное свидание в качестве поддержания иллюзии сохранения нашей пары, мне стало плохо, но мужчина предпочел ничего не замечать и продолжить встречу, потому что не хотел обижать своего друга. В тот вечер я уезжала домой одна
