Его мишень (СИ) - Лель Агата

Я не сразу поняла, как близки наши лица, а осознав, отпрянула, словно получив пощечину.

— Все из-за тебя! Из-за таких, как ты!

— Так, стоп, — его спокойствие поражало: вернув бутылку в вертикальное положение, кинул горсть салфеток в пенную лужу. — Я, конечно, то еще ничтожество, но о ком сейчас была эта пламенная речь в душе не…

— Вот только не надо строить из себя святого! Не понял он. Я о Лиле! Лиля — это девочка с этажа выше, ведь насколько мне известно, с памятью у тебя так себе, не признаешь тех, с кем спал.

— Я никогда не спал с ней, — с железобетонным спокойствием возразил он. Без страха, злости и сарказма, донес просто как факт.

Его признание немного выбило из колеи, но кто сказал, что он не лжет?

— Она утверждает обратное.

— Это она тебе так сказала? — указал пальцем в потолок.

— Именно.

— Она врет, — снова ошеломляюще уверенно. Протянув руку, так, что коснулся в движении моего предплечья, взял из разорванной пачки печенье. — Хочешь?

— Ты всегда был таким циником?

— Нет, но циником быть легче.

— Ты хотел сказать лучше?

— Я сказал то, что сказал, — и закинул печенье в рот.

Я ощутила себя крайне странно. С одной стороны я лично сама видела ее заплаканное лицо, слышала ее рассказ: брошенная им недавно девушка, «Славик» — это же про Бойко, но его абсолютное спокойствие выбило из колеи.

Он не похож на того, кто врет. Да и какой смысл? Он явно не из тех, кто будет обелять себя и переобуваться.

Так, начнем сначала…

Выдвинув себе такой же, как у него, высокий стул, села напротив.

— Ты принял ее заявку в друзья в соцсетях?

— Принял.

— И был на ее дне рождения?

— Был, — и добавил. — Недолго.

— Как недолго?

— Не знаю, — дернул плечом и достал еще одно печенье. — Минут пятнадцать, двадцать.

— То есть ты не оставался у нее на ночь?

Он ухмыльнулся и окинул меня таким взглядом, что я почувствовала себя униженной и раздетой.

— Она не в моем вкусе.

Я поерзала на стуле и совершенно неосознанного скрестила на груди руки.

— А почему ты так рано ушел?

— Увидел одного неприятного типа́. Со сломанным мизинцем.

— Соболев? Он тоже был на этой вечеринке?

— Как оказалось — да. Знал бы, не пошел, и так тусовка полный отстой, а еще лишний раз смотреть на эту рожу… Была бы Лиля моей сестрой, его бубен бы снова пострадал.

— Почему?

— Потому что они вроде как мутят. Хотел впрячься, а потом подумал — оно мне надо? И ушел.

Позвонки сковало холодком подозрения.

— А как Соболева зовут? Не Славик ли?

— Угу, Вячеслав.

Теперь все ясно! Это был не Бойко, а я, дура, подумала на него! И на кого я теперь похожа? Пришла, закатила истерику, обвинила во всех грехах…

— Подожди… — напрягся. — А что там с Лилькой-то произошло?

— Да он ее… В общем, бросил сразу после того, как переспали.

Бойко выругался под нос и смял в кулаке упаковку из-под печенья. Подумав немного, вернул мне хмурый взгляд:

— И ты решила, что это я был?

— Она назвала его Славиком! Что еще я должна была подумать? Все сходилось.

— Ну да, если мудак, значит, точно я, — качнул головой. — Невысокого ты обо мне мнения.

— Как и ты обо мне. И если я сужу исключительно по фактам, ты веришь слухам.

Мы оба замолчали, обдумывая каждый свое, и я вдруг поймала себя на неожиданной мысли, что не чувствую себя чужой в его квартире. И не потому, что расположением она похожа на мою, да и обстановка была иной, просто внутренне мне было почему-то комфортно сидеть вот так рядом с ним, в его доме. И это вызывало некие вопросы к самой себе.

— Ладно, с Соболем я поговорю, — произнес он спустя пару минут тишины. Которая тоже не была почему-то неловкой. — Завтра в универе.

— Только этого мне не хватало! Снова будешь ломать ему пальцы?

— Нет, пальцы я буду ему ломать, если он тебя будет лапать.

— Я не просила тебя вмешиваться, кстати, сама бы справилась.

— Угу, я видел.

Сейчас, когда первые эмоции слегка утихли, я поняла, что смутило меня едва я его только увидела — он был какой-то не такой. Не злой, нет, не расстроенный, не печальный… растерянный. Выбитый из колеи. Может, слегка расфокусированный. Так чувствует себя человек, который узнал какую-то новость, но никак не может понять, что чувствует по этому поводу.

— У тебя что-то случилось?

Его реакция ответила сама за себя — он моментально поднял на меня внимательный, но в то же время осторожный взгляд.

— С чего ты взяла?

— Не знаю, показалось.

— У меня все ништяк, — растянул губы в притворной улыбке, — как всегда.

Распрощавшись, я пошла к себе домой, ощущая некое… облегчение. Это был не он. Конечно, наивную девочку жаль и все такое, но все-таки это был не он.

А ночью раздался настойчивый звонок в дверь и я убедилась: все-таки у него кое-что случилось.

Глава 13

Щурясь после сна, я прильнула к глазку, пытаясь понять, кто же стоит по ту сторону двери, но из-за тусклого света никак не могла разобрать, чьи же это силуэты.

— Кто там?

— Святослав Бойко здесь проживает?

— Бойко? — я все-таки повернула ключ и приоткрыла дверь: два мужчины в полицейской форме и между ними слегка… уставший Свят.

— Держите вашего мужа, — страж правопорядка пихнул на меня студента, и мне пришлось приложить все усилия, чтобы «муж» не рухнул. — Спокойной ночи, — и парни потопали вниз по лестнице.

— Скорее уж доброе утро. Хотя какое оно «доброе», — проворчала я, закрывая кое-как одной рукой дверь.

Бойко, согнувшись в три погибели, обвил мою талию руками и положил голову на мое плечо.

И что теперь с ним делать?

— Свя-ят… Бойко, — слегка постучала его по пояснице. — Может, все-таки домой?

— Дом там — где тебя ждут. А где ждут меня?

— И откуда в вас такие премудрости в четыре утра просыпаются, — проворчав, попыталась отцепить от себя его руки, но он прилепился словно клещ и явно не планировал отсоединяться.

— Давай потанцуем? — и, не открывая глаз, принялся покачивать бедрами, вынуждая совершенно бессознательно подстраиваться под свой темп. — Ты хорошо танцуешь?

— Я — да. А ты не очень.

— Звучит как комплимент. Плохому танцору…

— А ты все на пошлые темы переводишь?

— Ну а чем еще говорить и думать рядом с красивой женщиной?

— Ты что, клеишься ко мне? — отстранилась и взглянула на его довольно милое в этом состоянии и ракурсе лицо. — Более нелепого подката я в жизни своей не встречала. Свя-ят, ну все, отцепись и проваливай уже домой.

— Подожди, песня еще не закончилась, — растянул губы в шальной улыбке. — Танцуй.

Мы немного потоптались в полной тишине и, к слову, двигался он довольно уверенно, так, что у меня даже закралось сомнение — а настолько ли он «устал», как пытается показать?

— Зачем ты сказал полицейским, что ты мой муж?

— Полицейским? Я думал, это таксисты.

— Когда-нибудь тебе кто-то точно задницу надерет, вот посмотришь.

— Да наплевать.

Да, меня разбудили, но на удивление раздраженной я себя не чувствовала. Было в этом всем что-то изращенно-уютное, что ли. И нелепый танец даже понравился.

А еще мне нравилось как он меня обнимает, но я бы даже под страхом казни в этом никому не призналась.

— Все, домой иди, спать пора, мне утром на работу. А тебе на учебу, катати. Надеюсь, ты это помнишь?

— Она беременна.

— Кто? — я снова отстранилась и с опаской взглянула на его абсолютно серьезное и вменяемое лицо. — Кто беременна?

— Бывшая моя.

— Лисицина?

— Нет, другая.

И все, странная ночная романтика испарилась. Я остановилась и отцепила-таки от себя его руки. Вот она — причина его странного поведения вечером. Он знал уже тогда.

— Это на которой ты жениться хотел?

— А ты уже в курсе, значит…

— Ну не ты один сплетни собираешь. Так это она?