Попробуй меня разлюбить - Мария Николаевна Высоцкая
Пролистываю сообщения без интереса. По привычке. А потом напарываюсь на видео Кати, она улыбается на камеру в толпе наших лицейских уродов. Сам Курьянов ее и снимает. Ржет за кадром.
Блокирую мобильник и бросаю его на кровать. Несколько минут сижу неподвижно, а потом срываюсь на эту, мать вашу, вечеринку. Внутри обдает холодом. Предчувствие чего-то неминуемого долбит. Ко мне будто подключили ток, то и дело давая разряд по вискам.
Вечеринка в самом разгаре. Все пропитано сексом, травой и алкоголем.
Кати в доме нет. На первом этаже точно. Я обошел здесь все два раза.
Взбегаю по лестнице на второй, начинаю поочередно распахивать двери в комнаты. Нарываюсь на трахающиеся парочки и тройнички.
Токман все еще не в моем поле зрения. Толкаю последнюю на этаже дверь — закрыта. Как вариант это может быть отцовский кабинет Курьянова, но интуиция орет о другом.
На принятие решения требуется всего несколько секунд. Вытаскиваю карту и просовываю ее между замком и дверью, надавливая на язычок замочного механизма, подтягивая дверную ручку на себя.
Дверь поддается.
Курьянов зависает над Катей со спущенными штанами. Она упирается ладонями в его грудь.
— Не надо. Я не хочу. Отвали от меня! Ты слышишь? Не смешно!
«Поверь, он тебя не слышит! — вопит мой гадкий внутренний голос. — И уж точно не прикалывается».
— Тебе понравится, котенок, — уверяет будущий труп Курьянов.
Как только вижу перепуганную Катю, забрало падает. Перед глазами раскадровка кровавого месива. Скидываю с нее эту тварь. На тренировках по любой борьбе с тебя практически берут слово не применять навыки в обычной жизни, особенно с теми, кто неподготовлен. Сегодня мое слово теряет свою силу.
Отшвыриваю это животное в сторону. Я знаю, куда бить. Так, чтобы прочувствовал, но следов почти не осталось. Только сейчас опытом последних знаний не пользуюсь. Он сам и все его окружение еще долго будут любоваться на его разукрашенную рожу.
Курьянов что-то блеет. Не слышу. В ушах шум. Свист. Сердце разрывается от громких, тяжелых ударов. Пульс зашкаливает, а я продолжаю. Наношу удар за ударом, пока сучоныш не теряет сознание.
Резко поворачиваюсь к Кате. Она напугана. Сжалась у изголовья кровати. Лямка платья спущена по плечу. Я, бля*ь, снова в крови по локоть. Курьянов лежит обездвиженно, не сдох и не сдохнет.
Делаю шаг. Катя обхватывает себя руками. Дрожит.
— Пошли отсюда, — протягиваю ей руку.
Она мотает головой.
Глава 12
— Что ты тут вообще забыла? — игнорирую ее испуг и делаю еще шаг. — Какого хрена, Катя?!
— Не ори, — хватается за голову. — Не кричи, — выдает чуть тише, а у самой язык заплетается. — Как ты сам тут оказался? — морщится. — Голова кружится.
— Что пила?
— Колу! — Катя огрызается, но тут же начинает смеяться.
Ее грудь вздымается, она часто дышит. Глаза бегают как заведенные. Он точно ее чем-то напоил. Радужки блестят. Она облизывает губы, смотрит на Курьянова и часто моргает. Я и сам снова на него смотрю. При одной только мысли о том, что он мог ей подмешать, хочется втащить ему по новой.
Вообще, Курьянов, а точнее его старший брат, он уже два года как учится в универе, славится такими сборищами. Куча телок, алкоголь и разношерстная запрещенка, от которой девки становятся сговорчивыми.
Слава моего отца идет впереди, поэтому меня в подобных местах считают своим, даже вон в чатик добавили.
Когда Азарин первый раз решил сюда зарулить, я его отговаривал. Он меня, конечно, не послушал. Идиот. Не удивлюсь, что Катя здесь, потому что Тим тоже где-то поблизости.
— Пошли.
Перехожу черту и хватаю ее за руку. Церемониться сейчас выдержки просто нет. Стаскиваю Катю с кровати. Токман упирается. Начинает визжать, будто ее режут. Морщусь, пытаясь закинуть ее извивающееся тело на плечо.
— Поставь! Поставь! — орет, а потом кусает меня за шею. Смачно, уверен, будет синяк. — Отвали от меня, Кайсаров, сказала. Не трогай. Что вам всем от меня надо?!
Резко ставлю ее на ноги прямо перед собой. Катя покачивается.
— Дура! — рычу в лицо.
Она смотрит с вызовом. Воспламеняет одним взглядом и проклинает им же.
— Ты под кайфом? Что он тебе дал?
— Что? Не-е-ет, — смеется, а у самой реакция заторможенная.
— Ну да, — цежу сквозь зубы и толкаю ее в сторону ванной.
Катя делает несколько быстрых шагов. Успеваю ее поймать, прежде чем распластается на ковре. Включаю свет и закрываю дверь.
Мы в ванной один на один. У нее на губах моя кровь. На моих руках — Курьяновская. Это какой-то пи*дец.
Прижимаю большой палец к алым губам, размазывая всю эту «прелесть» по Катиному подбородку.
— Не трогай, сказала! — раздувает ноздри. — Мы договорились больше не видеться.
— Придется начать соблюдать эту договоренность с завтрашнего дня.
Прижимаю ее к стене своим телом и вытягиваю руку, чтобы включить душ.
— Что ты делаешь?
Мотаю башкой, упираясь ладонью над ее головой. На светлой плитке остаются кровавые следы.
Она заторможенно моргает и снова начинает хохотать.
— У тебя глаза такие, — широко свои распахивает, — красивые. И имя. И ты, — переходит на шепот. — Ой, — чуть оседает вниз, снова заливаясь хохотом.
Ловлю ее за талию одной рукой. Мурашки по коже от бешенства, ну и от ее слов, конечно.
Вот тебе и хорошая девочка Катя. Какого хрена сюда поперлась?! Дура безмозглая.
— Брат твой где? — сглатываю. Стараюсь звучать строго.
— Что? — не прекращает смеяться. — Кто?
Ясно. Прикрываю глаза. Вдыхаю.
Врубаю холодную воду и под Катины вопли заталкиваю ее в душевую кабинку. Сам промокаю
