Вишнёвая истина (СИ) - Марсия Андес
— Я не хотел приходить, если тебя это утешит. Антон Юрьевич настоял, — зачем-то говорит Назаров.
— Слышал разговор? — догадываюсь.
Не отвечает.
— Извини. Я не должна была так говорить, — облокачиваюсь каменные перила. — Я знаю, что мой отец для тебя многое значит, — говорю медленно, подбирая слова. Пусть я постепенно и трезвею, но язык всё равно не желает полностью слушаться. — Я совсем не против, что ты здесь.
— Врёшь.
Теперь настаёт моя очередь молчать.
— Ну и как там твоё неудачное свидание? — интересуется Костя, затягиваясь.
Огонёк на конце сигареты становится чуть ярче. Мои щёки горят.
— Никак. Оказался настолько душным, что пришлось сбежать. И, угадай, кто мне в этом помог?
— Кто же?
— Элли. Представляешь? Встретила её случайно в кафе, сначала даже не узнала. Сама подошла, поздоровалась, — шумно вздыхаю.
Костя молчит, ожидая продолжения, и в темноте я не понимаю, удивлён он или же нет. Я раздражаюсь, потому что это вовсе не те бытовые рассказы, которые можно оставить без реакции.
— И что? Как она? — безразлично интересуется он, но я замечаю, каким нервным движением парень делает очередную затяжку.
— Нормально, — бурчу. — Начала просить у меня прощение. Сказала, что хочет снова начать общаться. Загладить свою вину, и всё в таком духе. Как думаешь, стоит её прощать?
— Не знаю, — признаётся Назаров. — Я бы не стал.
В мыслях вновь всплывает образ Макеевой, её голос, переполненный сожалением, тоска и даже пустота в бездонных глазах. Или я всё это навооброжала?
Вспоминаю, какие гадости она говорила про меня в школе, как надоедала Стасу с акциями, как умудрилась испортить выходные в загородном доме, когда у меня со Скворецким был первый секс. Думаю о моменте, когда узнала от бандита, что Элли заказала собственного жениха, почти что собственными руками убила его.
Интересно, как ей с этим спится?
Я вновь делаю глоток — локоть вдруг соскальзывает с перил, и я покачиваюсь. Костя машинально хватает меня за талию, словно боится, что я вывалюсь с балкона.
— Может, уже хватит? — сигарета, зажатая между его зубами, покачивается, и я как мотылёк наблюдаю за огоньком.
Его тёплые пальцы аккуратно забирают мой стакан и ставят на столик. Голова кружится, и дым душит, из-за него совсем не хватает воздуха.
Костя тушит окурок о пепельницу, он стоит так близко, что наши тела почти соприкасаются, но ни я, ни парень не делаем шаг назад. Кажется, если я пошевелюсь, Костя растворится, и окажется, что я здесь разговариваю сама с собой. Аккуратным движением Назаров убирает прядь моих волос за ухо, и по затылку пробегает дрожь.
— Что-то мне эта ситуация напоминает, — тихо говорю я, кутаясь сильнее в плед и смотря парню куда-то в грудь.
— Ну, — он усмехается. — Ты про тот случай, когда я тебя впервые поцеловал, а ты мне зарядила по яйцам?
— Угу, — тихо хихикаю. — А потом я увидела Стаса с Элли, и весь мой мир рухнул, — последнюю фразу, кажется, говорит за меня алкоголь, потому что в здравом уме я никогда бы в этом не призналась. Особенно в присутствии Назарова.
Парень недолго молчит, а затем серьёзно спрашивает:
— Ты всё ещё его любишь?
Люблю ли я Стаса Скворецкого? Скучаю ли я по нему? По тому, что было между нами? Я каждый день задаюсь этим вопросом, жалея и в то же время радуясь, что мы с ним расстались, так и не поговорив.
Я его любила, правда. Но затем наши отношения переросли во что-то страшное, и теперь я осознаю, что попалась в сети тотального контроля и бесконечного вранья. Во благо ли оно было, с добрыми ли намерениями? И чем всё это закончилось… Одно я знаю точно: мысли о воссоединении со Стасом приводят к ужасу, который я испытала в руках Марка.
Я любила Скворецкого всем сердцем, но мои чувства погрязли в недоверии и страхе перед очередной большой ложью «во благо».
«Во благо» он скрыл информацию о болезни моей бабушки.
«Во благо» контролировал мои передвижения через охранника.
«Во благо» перехватывал телефонные звонки.
И сколько всего ещё было у него «во благо».
Люблю ли я ещё Стаса?
— Нет, — тихо говорю я.
И мои слова искренни, потому что именно в этот момент я по-настоящему понимаю, что мысли о Скворецком кроме досады ничего во мне не пробуждают. Да, мне было с ним хорошо, но возвращаться обратно я не хочу. Нужно двигаться дальше, нужно…
Костя наклоняется, сокращая между нами и без того небольшое расстояние, и, запустив руку в мои волосы, вдруг целует. Горячие губы обжигают, во рту остаётся привкус сигарет, в нос ударяет запах табачного дыхания. Поцелуй длится буквально пару секунд — парень отстраняется, но пальцы из моих волос не выпутывает.
— Думал, опять по яйцам зарядишь.
— А надо бы… — шучу я.
Назаров улыбается и отступает, словно боясь, что я действительно исполню угрозу. Он больше не прикасается ко мне, и чувство одиночества вновь пробирается в лёгкие.
Кто-то стучит в окно балкона, и я киваю
