Обречён любить тебя - Яна Мелевич
Это просто фикция, попытка подставить кандидата в мэры города. Успешного и благополучного бизнесмена, семьянина, филантропа — Павла Канарейкина. Происки его недругов, возможно, даже Копейкина.
Вот только самые близкие понимали: вина целиком и полностью за случившееся лежала на Антоне.
— Паша, успокойся, — осторожно произнесла Кира, пытаясь угомонить мужа. Ноздри Павла трепетали от ярости, с которой он смотрел на любимого сына. Или уже не любимого, это как посмотреть.
— Я оплачу штраф, — выдохнул Татошка, ежась от мрачного взгляда отцовских глаз. — Честно. Сам. И с журналистами поговорю, тебе не придется ничего объяснять.
— Поговоришь? — прошипел Паша, растягивая букву «ш» точно королевская кобра. — С кем, идиот малолетний! Твоя голова хотя бы думала разочек, когда ты использовал этот чертов недоработанный двигатель, а?! А если бы машина не остановилась благодаря твоему другу, тогда что?! Я бы сейчас готовился к похоронам собственного ребенка?
Его голос сорвался на крик, а от вылетевших слов все в комнате вздрогнули. Настя поежилась, Елисей нахмурился. Алиса тихо вздохнула, а вот Марк Тасманов наоборот задумчиво покосился на опустившего голову Татошку. Никто не произнес ни слова. Ярослав Тасманов, стоящий рядом с Приходкиным, тихо вздохнул.
— Павел Александрович, мы вашего сына оформили уже, — прокашлялся полицейский. — Можете забирать, все необходимые бумаги он получит через портал госуслуг.
— А что, нельзя его тут на пожизненное поселить? Я приплачу, мне нетрудно. Только заберите, чтоб глаза мои не видели! — Канарейкин отвернулся, не желая смотреть на своего сына.
— Кенар, пожалей пенаты родные. Тебя же как родителя осудят за жестокость по отношению к своему слабоумному сыну, — иронично заметил Ярослав, игнорируя недовольный взгляд Татошки. — Не смотри на меня таким взглядом, сын моего друга. Тебе вообще должно быть стыдно. Уже паковать чемоданы пора и переезжать в монастырь на остров без женщин.
— Ярик! — рявкнула Кира. — Прекрати пороть чушь.
— А что сразу Ярик? Вот у меня хороший ребенок. В полицию всего раз попал и то отмазался.
— Так я же не олень на четырехколесном корыте, — подал голос Марк и тут же ойкнул, получив тычок в ребра от супруги.
— Замолкни, Белоснежка! — цыкнула ему Настя, сурово взглянув на брата. — Хотя в чем-то ты прав. Это же надо было таким тупицей родиться. Говорила я родителям, что вас стоило бы поменять на более совершенную модель.
— Вообще-то я нормальный, — возмутился Елисей, тыча себе в грудь указательным пальцем. — Алиса, правда же нормальный? — обратился он к жене, которая пожала плечами.
— Это смотря с какой стороны смотреть.
— Значит так, — Паша хлопнул по столу с такой силой, что все притихли. Осмотрел сурово присутствующих, в том числе записывающего данные робота, и мрачно изрек:
— Закончилась твоя веселая жизнь, сын. Как только разгребу это дерьмо, которое по твоей вине свалилось на наши головы, мы будем решать твое будущее. Сидишь тихо, точно мышь. Твои счета, кредитные чипы, машины — все это теперь под жестким контролем. Сунешься в клуб — будешь у меня до конца дней унитазы в ресторане брата натирать зубной щеткой. Понял?
Татошка скрипнул зубами, сжимая пальцы в кулак.
— Ты понял меня?!
— Да, — ответил он хрипло, стараясь ни на ком не сорваться.
В груди все сжималось от несправедливых обвинений. Ему все казалось несправедливым. Словно он один допускал ошибки, а остальные в семье нимб носили поверх белого пальто! Хотелось крикнуть об этом отцу. Однако, подняв голову, Татошка увидел глаза матери, и слова застряли в горле. Она так печально выглядела рядом с отцом. Словно за какой-то час в этой дыре из нее высосали десяток лет. Да и сам Павел Канарейкин явно чувствовал себя не лучше.
— Пошли, бро, — осторожно тронул его за плечо Лиса, заставляя очнуться. Остальные уже выходили друг за другом, тихо переговариваясь и стараясь не смотреть в его сторону. — Радовы пообещали поддержку в суде. Сказали, максимум отработка и хороший штраф. Ты в порядке?
— Похоже, что я в порядке? — огрызнулся Татошка, отшатнувшись от Елисея. — Прикольно, да? Сейчас с Марком поржете на пару над идиотом Антоном, который умудрился вляпаться в неприятности по самые уши!
Он не успел увернуться от удара по лицу. А Лиса не старался осторожничать, мощным хуком справа укладывая младшего брата на линолеум в кабинете. Ошарашенно потрясая головой, Антон сел, потирая челюсть. Ему даже показалось, что у него выбило все зубы разом. Рядом вскрикнула от испуга Алиса, распахнув глаза и хватая разъярённого Елисея за руку.
— Какой же ты придурок порой, Тоха, — выплюнул он зло, глядя Антону в глаза. — Накосячил, так хоть будь добр, за себя ответственность возьми! Тебе об этом отец сказал, поэтому не строй из себя обиженку. Тьфу, еще и Марка приплел. Сколько можно уже? — с этими словами Лиса развернулся, хватая Алису за руку, и потянул за собой, выходя из комнаты.
Журналисты едва не разорвали их на части. Они выкрикивали вопросы, перебивали друг друга и были больше похожи на оголтелых чаек при виде бесплатной рыбы. Стоило Антону выйти наружу, его мгновенно ослепили десятки вспышек и окружили дроны со всех сторон.
— Антон Павлович пара слов о вашей аварии?
— Антон Павлович, вы не пострадали?
— Скажите, это происки конкурентов вашего отца?
— Вы собираетесь платить ущерб городу? Как теперь это повлияет на дальнейшие планы вашего отца баллотироваться в мэра? Он не собирается снять свою кандидатуру…
— Кандидатуру снять с выборов, — процедил Паша, когда они сели в машину. Татошка забрался в самый дальний угол просторного салона «БМВ», прижавшись к затемненному окну, и притих. — Хрен вам с маслом, а не мой проигрыш, стервятники.
— Они будут обсуждать это теперь месяц, — вздохнула Кира устало, укладывая сумочку на колени, прижимаясь к ворчащему супругу.
Коснувшись на панели управления перегородки между водителем и пассажирами, Павел ввел адрес их дома. Бросив взгляд на сына, добавил еще один в список и нажал отправку, отдавая команду бортовому компьютеру, который сейчас управлял автомобилем автоматически. Машина тронулась
