Не искушай меня - А. Мередит Уолтерс
Его высокомерие отчетливо виднелось в каждом его движении, и это раздражало меня. Я ненавидела его уверенность. Ненавидела, что ему плевать, что все думают о нем. Ненавидела, что он, кажется, обладает каждой чертой характера, которую я хотела иметь.
И затем он поднял голову и встретился со мной взглядом. Его губы изогнулись в самодовольной улыбке, будто то, что я стояла там, вписывалось в какой-то его грандиозный план.
— Привет, Обри, — произнес он, останавливаясь, чтобы поднять защитную ткань. Я подумывала проигнорировать его. Но это было бы грубо. Он посещает группу поддержки, в которой я ассистирую. Предполагается, что я налажу контакт — это трудно, когда он, кажется, пробуждает во мне первобытный инстинкт накричать на него.
— Привет, — коротко ответила я. Ветер бросил волосы мне в лицо, и я выплюнула пряди волос изо рта. Чудненько. Самое время выглядеть холодной и собранной, Обри!
Макс приподнял бровь и неотрывно смотрел на меня. Он не сказал ни слова. Как и я. Я начала чувствовать себя неуютно под тяжестью его пристального взгляда. Снова меня посетило незначительное ощущение дежавю. Чувство, что я должна знать его, хотя откуда, понятия не имею.
Макс дразняще улыбнулся, будто моя неловкость забавляла его. И он по-прежнему ничего не говорил. Вел себя так, будто у него есть все время мира, чтобы стоять там и заставлять меня чувствовать себя неловко.
Наконец, я не выдержала.
— Так, значит, ты красишь стену? — спросила я. Просто зовите меня Капитан Очевидность.
Макс оглянулся через плечо.
— Ага, это часть моих общественных работ, — отмахнулся он.
— Общественных работ? — переспросила я тупо. Макс встал рядом со мной, вытащил сигарету и вставил ее между губ. Я пыталась не смотреть на него, когда он затянулся и выдохнул дым из легких.
Я ненавижу курение. Я считаю это отвратительной привычкой. Тогда почему мне показалось сексуальным, как он обхватил кончика сигареты губами? Фу!
Макс стряхнул пепел на землю и затем воспользовался оружием, которому практически каждой женщине очень трудно сопротивляться
Он улыбнулся.
Искренняя улыбка на его губах осветила лицо и заставила глаза сиять. Думаю, я забыла, как дышать.
Потому что, черт возьми, он ошеломительный.
— Знаешь, по распоряжению судьи подчищаю дерьмо за другими людьми, крашу стены, и другими способами делаю мир лучше, — ответил он сухо, подмигивая мне.
— Ну, приятно знать, что ты воспринимаешь это серьезно, — заметила я, наблюдая за тем, как он сделал еще одну затяжку, прежде чем бросить сигарету на землю и затоптать ее.
Макс пожал плечами.
— Просто я думаю о многих других вещах, которые предпочел бы делать, — ответил он.
Должна ли я найти скрытый смысл в его, казалось бы, невинном заявлении? И почему я сомневаюсь в каждом нюансе нашего разговора? Я такая неуверенная, совсем не похоже на меня.
— Серьезно, — пробормотала я сухо.
Макс усмехнулся и затем посерьезнел, в его глазах вспыхнуло и тлело какое-то выражение.
— Определенно, — сказал он тихо, приподнимая бровь и изгибая губы в ухмылке.
Он посмотрел на меня одновременно тепло и напряженно, его взгляд раздевал до костей и заставлял дрожать.
Откровенность его взгляда пронзила меня, и я поняла, что его не одурачили мои попытки вести себя саркастично и беспечно.
Мое неуместное влечение к нему, которое началось лишь пару дней назад, практически сочится из моих пор. Это унизительно.
И я знаю, что должна прекратить это. Ради нас обоих. Это совсем неуместно. Он заставляет меня чувствовать себя…потерянной.
— Ну, думаю, что участие в группе пойдет тебе на пользу. Уверена, ты многое узнаешь там, — сказала я неубедительно, надеясь, что он поймет суть. Мне казалось, крайне важным напомнить нам обоим, кем я была и какой была моя роль в его жизни. Я должна укрепить свои позиции. Я ассистентка по реабилитации — та, чьей задачей является его сопровождение в этом трудном путешествии.
Никто больше.
Макс бросил на меня взгляд, который было трудно расшифровать.
— Надеюсь, ты права, — ответил он, проводя грязной рукой по лицу и оставляя пятно на переносице.
Мне пришлось сжать руку в кулак, чтобы побороть нужду стереть его. И я знаю, что здесь было нечто большее, чем моя страсть к порядку.
Его слова выбили меня из колеи. Нашла ли я подтекст там, где его не было? Или он специально сообщал то, что я должна была выяснить?
Полагаю все же последнее.
Вдруг он опустил взгляд, и я удивилась уязвимости, мелькнувшей на его лице.
— Я, правда, надеюсь, что ты права, — сказал он мягко, и я не знала, кому предназначалось это замечание — ему или мне.
Наклонив голову, я внимательно рассматривала его. Казалось, что он задумался, и я гадала, что его так сильно беспокоило.
Я любопытна, когда речь идет о нем. Из-за него стало невозможно не быть такой. Он явно сложный человек с непростым прошлым. Я одновременно заинтригована и раздражена тем, что заинтригована.
Потому что есть определенная черта, которую мне не следует пересекать. Так почему же, встретив этого парня, мне стало тяжело помнить о границах?
Макс нахмурился и открыл рот, но затем снова закрыл его. После этого он посмотрел на меня, и я заметила, как выражение его лица стало бесстрастным. Все признаки открытости исчезли.
— По крайней мере, мне нравится вид. Взглядом он целенаправленно прошелся вверх и вниз по моему телу и насмешливо приподнял бровь. Он нервно улыбался, пока пытался быть соблазнительным. Все спокойствие, которое я чувствовала, было растоптано подавляющим желание закричать ему в лицо.
Его желание усилить мою неловкость было намеренным. Будто он уверенно ставил нас на ту почву, где ему было комфортнее.
— Это не совсем уместно, — заметила я, раздраженная тем, какой разочарованной себя чувствовала. Потому что я уже упустила неуловимого, беззащитного Макса, которого видела всего несколько секунд назад.
Потому что тот Макс казался реальным.
Этот Макс был совершенно другим.
Но кто на самом деле знает, какая сторона человека настоящая?
Черт, может быть ни одна из них, и настоящего Макса я еще не встретила.
Но одно было точно: я не имею права хотеть увлечься никакой из его личностей. Он в группе, которой я помогаю с реабилитацией. Между нами должны быть только профессиональные отношения. Я должна придерживаться кодекса поведения, который так важен и необходим. Нет места для серого. Только белое и черное. Правильное и не правильное.
Промежуточных зон быть не может, особенно между мной и мужчиной, который, как я инстинктивно предполагаю, является проблемой — мужчиной, который несет с собой целую кучу неприятностей; мужчиной, который, как мне кажется, является
