Люби меня по-немецки (СИ) - Лель Агата

— Ну почему же безвкусица? А по-моему, здорово поёт, — не унимается секретарша. Мечу в неё яростный взгляд и вырубаю музыку. — В общем, Вайсман, не забудьте, — напоминает Альбина и молниеносно прячется за дверью.

Пора бы попридержать своих взбесившихся коней, в компании меня и так за глаза уже окрестили стервой.

1618. Один подписчик исчез, а друг наоборот — добавился. Вернее, подруга, с четвёртым размером дирижабля.

Господитыбожемой! И почему все мужики такие предсказуемо одинаковые?

Злюсь на себя как никогда: шпионить исподтишка — это так мелко и дёшево! Возле иконки с единственной фотографией горит online, и это тоже не даёт сосредоточиться на отчёте. Жму на левую кнопку мыши и снова обновляю страничку.

Ещё плюс два сисястых "друга". Это же надо быть настолько ветреным! Он их что, коллекционирует? Копит на случай всемирной сексуальной голодовки?

В верхнем ящике стола дребезжит мобильный — хватаю телефон в руки, где-то в глубине души по-детски надеясь, что это звонит Ганс, но вижу на дисплее фотографию улыбающейся мамы.

Мама — это святое, созваниваться по пять раз на дню вошло у нас в привычку ещё с тех незапамятных времён, когда на первом курсе университета я впервые упорхнула из родительского гнезда, твёрдо решив жить одна и самостоятельно набивать шишки.

Имя первой было Денис Плешков, затем ещё один тумак по фамилии Бабкин, пощёчина — Севостьянов, и комариный укус Артёмочка Немоляев.

После каждой неудачи я неизменно рыдала в водонепроницаемую мамину жилетку, позволяя хоть на какие-то пятнадцать минут быть себе слабой и уязвимой.

От Курта Рейнхарда я даже подножки не допущу. Тридцать — не возраст не свершения ошибок.

— Ульяна, милая, как твои дела? — воркует в трубку мама, и по грудной клетке сладкой патокой разливается привычное тепло.

— Всё отлично, воюю с Артуром и его отчётами, всё как всегда, — отчитываюсь, замечая, что значок онлайн потух.

— Что там с воскресными шашлыками? Дядя Яша купил новую жаровню — не хочет упасть в грязь лицом перед Олегом. В ресторане он проронил, что не любит всё заплывшее жиром.

Конечно, жир он не любит. Судя по его "друзьям" он любит мослы, вареники и дыни.

— Кстати о шашлыках. Извини, но у Олега не получится вырваться с работы, какой-то шарлатан, — мечу злобный взгляд на экран, — … из Германии, облапошил тысячу шестьсот восемнадцать наивных женщин, и теперь ему нужен надёжный тыл в суде. Девицы прямо как с цепи сорвались — жаждут расправы, скальп живьём содрать с бедолаги готовы.

— Чего только не бывает, мир с ума сошёл. Но я тебя сейчас удивлю, — мама выдерживает театральную паузу и стреляет: — Олег всё-таки сможет выкроить пару часов! Здорово, правда?

Тада-да-да-да-а-ам.

Едва не потеряв дар речи, сиплю:

— А ты откуда знаешь?

— Тамара ему сама позвонила, — делится мама, и я прямо вижу, как она сияет словно медный грош.

— Позвонила? У неё есть его номер телефона?

— Есть. На дне рождении, когда ты уходила шушукаться с Дианой, он оставил визитку — "пирожковая каких-то там Хардов", ручкой номер свой подписал. Сказал — на случай форс-мажора, да и чтоб тебя лишний раз от работы не отвлекать. Ну, Тамара и позвонила уточнить, не вегетарианец ли он, случаем. Нашла-таки повод. Кажется, нашей старушке он тоже приглянулся, — мама весело хохочет, а я продолжаю пребывать в некоем ступоре.

За моей спиной происходят интереснейшие вещи, а я ни сном ни духом. И раз избежать встречи не получится, то…

— Знаешь, что, мама, да — Олег идейный вегетарианец, только тщательно это скрывает. Он просто обожает брокколи, прямо жить без него не может. Попроси тётю Тамару откинуть на пару́ сотейник, — и ядовито, — без соли. И рукколы с луком пореем в теплице пусть надёргает. Ой, прости, Артур к себе вызывает, — сбрасываю вызов и откидываюсь на спинку кресла. Ловлю себя на мысли, что на лице расплывается идиотская улыбка.

Номер оставил, значит. Но для чего? Какой для него во всём этом фарсе прок? Почему не отказался, и что это за пирожковая?

Понятно только то, что совершенно ничего не понятно, но почему-то от мысли, что я увижу его ещё раз, настроение стремительно набирает обороты. Голова словно по мановению волшебной палочки становится лёгкой, будто свежий альпийский ветер, цифры на мониторе обретают смысл и просыпается второе дыхание.

Да, я всё понимаю, это неразумно, глупо, иррационально, нужно прекратить водить всех за нос и честно во всём признаться. Как минимум — это некрасиво по отношению к родителям и Олегу, а как максимум… да это с какой стороны не посмотри попахивает профанацией. В конце концов, блеф раскроется и в каком свете я тогда предстану?

"Нужно немедленно разорвать эту цепочку нелепостей!" — нашёптывает брюзга-Ульяна и я с ней полностью согласна, но заклятый антипод моей святой половины потирает ручки в предвкушении интересных выходных.

Одно невинное барбекю, подумаешь. К тому же он уже согласился, глупо сейчас давать заднюю. Да и хочется, в конце концов, узнать, чего это он вдруг как клещ ко мне и моей семье прицепился.

Просто шашлыки, ещё одна маленькая ложь. Актёру самому не терпится сыграть свой бенефис, так зачем же лишать его этого удовольствия? Хочет снова побыть Олегом Шмелём — пусть, а я уж ему подыграю. Так подыграю…

Ультратонкий ноутбук извергает из себя мелодичное «дзынь и я даже не сразу понимаю, что это такое, а потом перевожу взгляд на экран и словно жаром обдаёт: Курт Рейнхард принял вашу заявку в друзья — и улыбающийся Ганс в списке моих френдов.

Ох, чёрт! Ох, ты ж чё-ё-ёрт!

Я что, ему заявку в друзья случайно отправила??..

Хватаюсь за мышь и в панике навожу курсор на всплывшее окно. Как? Почему? Зачем?!..

«Нашла-таки меня. Польщён.»

Подскакиваю как ужаленная с кресла и торпедой несусь к окну, словно лишние три метра способны решить мою идиотскую оплошность. Оборачиваюсь на новёхонький мак — мешок тратила не несёт столько угрозы, сколько эта адская машина.

Как так вышло, что я кинула ему запрос? Так бездарно спалиться человеку моей профессии, где внимательность главный критерий — это же полное фиаско! Теперь он знает, что я шарилась по его странице и что-то вынюхивала.

Слышу короткий щелчок входящего сообщения и, подойдя к столу, осторожно, словно опасаясь, что в лицо мне бросят споры сибирской язвы, заглядываю в монитор.

«Папка с горячими фотками только для лучших. Тебя добавить?»

Дьявол! Он ещё и издевается!

Стискиваю зубы и падаю обратно на свой трон из белой кожи.

Я умею держать себя в руках и контролировать эмоции, но как и все смертные имею свои крошечные минусы, и один из них — в стрессовой ситуации болтливый язык опережает ход мыслей, а в данном случае — пальцы сами пустились в пляс по клавишам.

«Что тебе нужно от моей тёти? Ей шестьдесят четыре, эта газель для тебя старовата!»

Не успела я насладиться тонким юмором остро́ты, как Рейнхард уже кинул ответ:

«Ты добавилась, чтобы это спросить?»

Бинго!

«Именно!»

«И песни мои поэтому в свой плей-лист добавила?»

Ах ты ж глазастый какой!

Руки так и чешутся написать какую-нибудь колкую гадость, но я понимаю, что он, в общем-то, прав. Это я, а не он, вероломно влезла на его интернет-страничку; это я кинула ему запрос в друзья. Хоть и случайно, но кто в это поверит?

«Зачем на шашлыки намылился?» — ухожу от ответа и жму "отправить".

«Люблю поесть» — приходит незамедлительно и я, не в свойственной для себя манере теряюсь, не зная, что же на это ответить.

Решаю, что мяться — удел всяких там растекающихся лужицей Олесь и Ирэн, но точно не мой. Я сильная и уверенная в себе женщина, я отличный специалист, да меня элементарно боятся мужчины-коллеги, так какого это рожна какой-то проныра-эмигрант из Хреналэнда заставляет меня крутиться как уж на раскалённой сковородке?

«Я тебя о помощи больше не просила, но хочешь поразвлекаться — отлично. Только будь добр, надень что-нибудь поприличнее, у моего Олега утончённый вкус» — сообщение улетает собеседнику, и я собралась уже было принять возвратный спич, даже сгенерировала несколько вариантов остроумного ответа, но сообщение зависло непрочитанным.