Бездушные. Изнанка - Дарья Данина
Развязывать войну из-за девчонки? О чём он вообще?
Ещё шумиха по Кротову не стихла. Какой Аркаша? Он, конечно, может всё сделать тихо и незаметно. Но Аркаша пока не стоит костью поперёк его горла. Поэтому… - забудь.
Что это был, блять, за порыв? Совсем с катушек съехал? Это всё она. Чёртова ведьма. Нужно избавиться от неё. Взять то, что хочет, и избавиться.
...
- Слабоумный! – толчок в плечо. Настолько сильный, что его ноги непослушно запинаются об корявый кленовый корень, что торчал из промерзшей земли. – Что? Так и будешь молчать?
Смех. От этого мерзкого, задушенного смеха, ему хочется заткнуть уши. Не слышать. Не слушать. Сделать вид, что его здесь нет.
Руслан упирается ладошками в колючую землю и пытается подняться. Не слушай их. Это они слабоумные.
Удар по ногам, неожиданная подсечка, и он снова падает, больно ударяясь локтями.
- Ну? Заплачь хотя бы! – да, заткнись ты уже! Оглядывается на пацанву. Они закатываются от смеха, держась за животы. Шестёрки. Корж у них тут самый главный. Гады. – Может, так ты заговоришь?
Хватает его за грудки поношенной куртки с чужого плеча, и толкает в сторону.
- Пацаны! Помогите мне! Я тут где-то собачье дерьмо видел!
Тащит его под громкое улюлюканье и гогот. Руслан вырывается. Но силы не равны. Потому что Корж старше его на несколько лет и крупнее раза в три.
Бесится, что Руслан не стал перед ним стелиться. С самого первого дня, по прибытии в детдом, смотрел на всех свысока. Ни с кем не разговаривал, кроме педагогов. И с Шуриком. Он был на год младше, хромой. Но весёлый и отзывчивый. К нему Руслан прикипел. А остальные – оно того не стоит. Вот они и бесятся до сих пор. Слабоумным прозвали. Идиоты.
Руслан падает, ноги ползут вслед за телом. А они всё смеются.
Слабоумный!
Слабоумный!
Какофония из мерзкого хохота, посторонних звуков и собственного рычания… она доводила до той самой точки кипения. Точки невозврата.
Пока его тащат, он хватается за приблудившуюся корягу. Цепляет неожиданно сильными пальцами…
- Я не слабоумный! – Рычит. Впервые одаривая их парой слов.
Размах… он и не подозревал, что его руки могут быть такими сильными.
Корж валится на землю, а Руслан продолжает стискивать в руках увесистую палку. Прижимает её к себе и скалится. Как зверёныш, что ждёт ещё одного нападения. Опускает взгляд, глядя на то, как из-под головы белобрысого обидчика сочится кровяная дорожка. Пачкая собой чуть подтаявший снег в алый цвет.
- Ах ты урод! – слышит со стороны. Совсем близко. Бах!
Темно. Глухая боль в голове.
Дёрнулся, чтобы отбиться…
Чёрт… ловит собственное ускользающее дыхание. Виски пульсируют так, что даже глаза болят. Словно кто-то пытается выдавить ему глазные яблоки.
Опять. Опять ему это снится. Будто заезженная потертая кинопленка. Изображение смазано. Но ощущения… зашевелился каждый волосок. Больно. Так, сука, больно.
Отдышался, наконец. Провёл ледяными пальцами по волосам и осмотрелся. Комната не его. Конечно… как он мог забыть?
Тихо хмыкает и мягко подгребает к себе спящую девушку. Горячая. Внутренний голос набатом велел прижаться ближе. Впечатать худенькую спину в собственную грудь, почувствовать, как её попка вжимается ему в пах.
Стоп. Остынь…
Смаргивает наваждение. И зарывается носом в копну шоколадных волос. Руку опускает на плоский животик. Вот так. Охуенно.
Сердце, наконец, перестаёт биться, как чёртов заведённый мотор. Туз выравнивает дыхание окончательно. Успокаивается, отгоняя от себя мутные картинки из далёкого прошлого...
Закрывает глаза, проваливаясь в аромат осени.
Глава 11
Ярость, исходящая от неё, была почти ощутима. Чистой. Накаленной докрасна.
Руслан, подперев плечом дверной косяк, наблюдал за тем, как она одевалась. Чёрные джинсы, сидящие на стройных ножках, словно это её вторая кожа. Чёрная струящаяся блузка, и тёмные тяжёлые пряди, что падали волнами на спину.
Пять минут сопротивления и гневных выпадов, несколько проклятий в его сторону, совсем немного уговоров. Тщетно. Он не покинет эту комнату. «Переодевайся при мне»… и вот она скидывает со своих плеч халат.
Ему нравились эти маленькие победы. Нет, не так. Ему нравился тихий хруст её внутреннего стержня. Именно. Ведь, этого он хотел?
Всё было готово. Машина ждала у ворот, флорист подготовил букет, цвета красного вина хорошей выдержки. А Туз подготовил Владу.
- Всё помнишь?
Помогает застегнуть крошечную пуговичку на спине. Влада склонила голову вниз, а Туз засматривается на слегка выпирающие шейные позвонки, что так притягивает его в прошлый раз. Не отказывает себе в удовольствии провести пальцами по мягким волнам на коже. Ощутил то, как мгновенно она напряглась.
- Забудешь тут. – цедит сквозь зубы брюнетка, в то время, как под его пальцами вздуваются мурашки на нежной коже.
- Тогда повтори. – давит на плечи, поворачивая девушку к себе лицом. Сука, какая же она красивая. Ладная. Словно её вылепил скульптор по образцу Афродиты.
- Найти мужчину на фото…
- Я напоминаю тебе, что человек, кому ты должна передать цветы, не отец покойного. Это его родственник. Если быть точнее, родной дядя. – мысленно касается пальцами её губ. - Парень умер от болезни. Это чтоб ты ничего лишнего не ляпнула. Там возможна прослушка, так что, не облажайся. Как зовут его?
- Игорь Борисович. – В глаза ему не смотрит. Впечатала взгляд в его ключицы. Они отвлекали её, выглядывая из широкого выреза футболки. От мужчины пахло свежестью и прохладой зимнего леса.
- Умница. – пальцами цепляет острый подбородок и поднимает её голову выше. Заставляет взглянуть на него. – Дальше…
- Выразить соболезнования, если будут приглашать в дом, не соглашаться. У меня важная поездка. Отложить не могу. Очки с лица не снимать. Ни с кем другим не говорить. Только короткий кивок в знак приветствия. Голову держать ниже… - флегматично выплёвывает заученные правила ему в лицо. – Отдать цветы, сказать пару слов в знак скорби, вернуться в автомобиль, который будет ждать на том же месте.
- И? – Его рот растягивает скупая улыбка.
- И без глупостей… - заканчивает брюнетка, уводя взгляд в сторону. Кожа на подбородке под его пальцами начинает гореть.
Руслан на миг теряет контроль. Склоняется над девушкой в желании прикоснуться к губам… но Влада делает торопливый шаг назад. Рассеивая перед ним томную дымку, что застилала глаза.
Отпускает её, и складывает руки на груди.
- Тогда в путь.
…
Паника. Она вновь
