Не время. Часть вторая - Дарья Данина
И она загадала. Заметила короткую вспышку и летящий огонёк. Закрыла свои большие зелёные глазки и загадала.
Музыкальную шкатулку. Такую, как показывают в мультиках. С танцующей балериной под музыку Шопена. Белую. Или нежно розовую. Папа тогда сказал, чтобы никому не рассказывала о своём желании. И тогда оно непременно сбудется. Нужно лишь подождать. И Варя ждала. Ждала и помнила об этом до двенадцати лет. А когда поняла, что всё это сказки, и что ждать ей нечего, то рассказала об этом маме. Та лишь улыбнулась и сказала, что нужно подождать ещё совсем чуть-чуть…
И ровно через неделю девочка обнаружила на своём столе шкатулку. Не совсем белую и не совсем розовую, и играл там вовсе не Шопен. И, конечно же, в двенадцать лет ребёнок уже достаточно сообразителен для того, чтобы умножить два на два.
Нет, конечно же, она была рада! Дарёному коню, как говорится, в зубы не смотрят. И поставила шкатулку на видное место, чтобы сделать маме приятно.
Следом за звёздной ночью в памяти проносится парк аттракционов. Они с семьёй все вместе поехали в столицу. Специально, чтобы отдохнуть и развлечься в парке. Ей было лет семь. Аттракционы она помнит частично, но просто огромная сахарная вата, которая, казалось, была больше, чем сама Варя, запомнилась надолго. Такая сладкая и такая большая! А потом она потерялась. Пока уплетала эту сладость, сама не заметила, как пошла в другую сторону, за совершенно другой женщиной. И в итоге, вся в слезах, выкинув оставшуюся вату в ближайшую урну, девочка звала свою маму.
Этот страх она запомнила навсегда. Счастье, резко сменяемое паникой. Маленькое сердечко, готовое остановиться. Слёзы, нахлынувшие так неожиданно, что ребёнок не успевал их вытирать. Никому не нужная. Словно никто не обращал внимание на заплаканного ребёнка, посреди оживленного парка.
- Чего ревёшь, как белуга? – Немного грубый голос заставил Варю успокоиться. Всего лишь на пару секунд. Задрав голову, она увидела мальчишку. Взлохмаченного и недовольного. Лет десяти-одиннадцати. – Потерялась что ли?
Варвара всхлипнула ещё раз, перед тем, как снова, набрав в лёгкие побольше воздуха, зареветь. Ещё горше и ещё громче.
- Вот же ж… мелочь! – Пацан сморщился от громкого плача. – Пошли! – Схватил её за руку и тут же отпустил, брезгливо глядя на свою ладонь. – Фу, блин! Сопливая! – Вытащил из кармана штанов чёрный носовой платок и вытер им свою руку. – Пошли, говорю! – В этот раз мальчик взялся за её рукав и потащил за собой.
А Варя, слегка успокоившись, плелась за мальчуганом, зачарованно глядя на тёмный затылок со слегка вьющимися волосами. Он шёл быстро, временами оборачиваясь и посматривая на мелкую зарёванную девчонку, что тащилась за ним, не поспевая из-за своих маленьких шажков.
Они прошли совсем немного, прежде чем остановиться возле женщины в униформе работника парка.
- Вот! – Резко гаркнул пацан, выпуская Варин рукав и подталкивая к тётушке с выбеленными волосами. – Она потерялась! Ревёт, как корова, а никто и не видит!
Взрослая барышня начала охать и причитать, обхватив маленькую Варю своими полными руками. И ей было неприятно. Ей хотелось, чтобы мальчик снова держал её за рукав, чтобы не отпускал её до тех пор, пока не найдутся её родители.
- Дарю тебе твои сопли! – Он сунул напоследок ей в кулачок свой мокрый носовой платок. – И не реви так больше! А то на сморчок похожа!
И ушёл. Толкнул по-ребячески в плечо ещё одного мальчугана, которого Варя и не заметила сразу и они ушли, хохоча и мелькая в толпе людей тёмным и светлым затылками…
Мягкое нежное прикосновение к щеке, выкинуло Варю из полудрёмы и девушка подскочила на месте. Взглянула на удивлённую маму.
- Мы приехали к дому, соня... Просыпайся. – Заправляет дочери выбившуюся прядь за ухо. – Ты же не собираешься продолжать спать в такси?
* * *
Отличная звукоизоляция в квартире могла позволить Горькому не беспокоиться о том, что он кого-то потревожит.
«Времена года» Вивальди сменяли друг друга, заставляя брюнета то и дело прикрывать глаза и дирижировать свободной рукой в воздухе. Во второй руке парень держал стакан с виски и изредка прикладывал его к губам. Пригубив в очередной раз, Антон шикнул и одёрнул руку.
Из разбитой губы до сих пор сочилась кровь, которую он не хотел останавливать. Похер. Промокнув алую жидкость краем футболки, Горький отставил стакан и покрутил в руках телефон. Написать ей? Или, быть может, позвонить? Сколько время? Половина четвёртого утра. Не рано? Или…
Снова отбросив телефон, Антон убавил громкость музыки и встал с широкой кровати.
Кажется, он сломал руку. Кисть. Во всяком случае, она опухла. Но…
Если бы не его кисть, то тогда это была бы рожа этого недотёпы. А это уже стало бы проблемой. Гадёныш вовремя увернулся, и Антон врезался кулаком в твёрдую поверхность тротуарной плитки. Сука! Это было больно, однако. И, кстати говоря, брюнет не собирался сегодня махать кулаками и применять физическую силу. Доктор Норманн почти убедил его в том, что это не самый действенный метод. Но…
Этот Алёша начал первый. Детский сад, честное слово.
Парень подкатил глаза и открыл воду в душе.
Этот Алекс решил, что если нападёт первым, то выиграет в схватке за счёт эффекта неожиданности? Придурок.
Да, Горький умеет бить словами. Хлёстко, наотмашь. Выворачивая внутренности человека, даже не прикоснувшись к нему. Чем и не преминул воспользоваться сегодня. А у Алёши, по всей видимости, словарный запас скудненький, да и весомых аргументов ему не хватило. Вот и полез мальчишка в драку. Зачем, спрашивается? Ведь и дураку ясно, кто сильней, хитрей и умней. Да и собственный опыт, парню не помог…
А рука… Горький сам виноват. Пошёл на поводу у эмоций. Теперь страдай.
Алёша помятый немного. Но это лечится. Ничего с ним страшного не произойдёт.
А если будет выёбываться, Антон ему мигом крылышки подрежет. И дальше третьего курса пацан не улетит. Так и будет всю жизнь свои перья распускать в сраном кафе за барной стойкой.
Встав под тугие струи воды, Горький почти захлебнулся воздухом. Ощущая на горячем теле холодные капли, парень зажмурился и уперся ладонями в стенку душевой кабины. Шикнул снова, почувствовав давление на больной руке, и опустил её.
Надо немножко поспать. Засунуть все лишние мысли в задницу, и попробовать хоть немного вздремнуть.
С утра к нему обещал наведаться отец, которому уже