Любовь по Нерасчету - Мари Князева
— Ну что, Даха, круто мы вас сделали?
Девчонки стали прикрываться одеждой, какая попалась под руку, и вопить в его адрес:
— Пошёл вон! Ты что, совсем?! А ну закрой дверь!
Я знаю, Аверин ждал, что я тоже стану так делать, смущаться и злиться на него, поэтому я бросила уже взятый в руки сарафан на лавку, выпрямилась и, уперев руки в боки, надменно ответила:
— Да ты просто герой, Севочка! Пришёл перед девчонками хвалиться! Браво-браво! — и саркастично похлопала в ладоши.
Он смерил оценивающим взглядом мою почти обнажённую фигуру и простенькое хлопчатобумажное бельё (хорошо, что я сегодня верх надела, не хватало ещё этому подлецу сиськи показывать!) и буркнул:
— О! Принцесса сегодня не в настроении! Ладно, после поговорим, — он уже отвернулся и почти закрыл дверь, но я крикнула вдогонку:
— С отражением своим поговори! Ты же его так любишь, оторваться не можешь!
Аверин замер, как лев перед прыжком, очень медленно развернулся, шагнул внутрь, вызвав новый шквал девчачьего писка. Подхватил мой любимый сарафанчик — и дал дёру, на ходу крича:
— У меня побудет! Пока ты не извинишься!
— Ах ты…
Вот козёл!
Пришлось натягивать обратно мокрую насквозь футболку и шорты под хихиканье и переглядывания девчонок.
— Смотри, Калинина, как бы тебе за все эти игры не поплатиться! — сказала мне Таня Ткачук из параллельного класса, поймав за руку в коридоре.
— Какие ещё игры! — возмущённо воскликнула я искренне.
— Ну ты заигрываешь с Севой, разгуливаешь перед ним в нижнем белье, кто-нибудь настучит Янке Киселёвой — они тебе живо волосы повыдёргивает.
— Я?! Заигрываю?! Да я его терпеть не могу!
— Ну-ну… — и больше ничего не сказала. Ойй…
Сестра ждала меня у входа — я неожиданно обрадовалась ей. Нет, вообще-то мне хотелось погулять со своими школьными друзьями, но после инцидента в раздевалке стало как-то не по себе.
— Куда идём? — жизнерадостно осведомилась Соня.
— Так это же ты меня ведёшь…
— Ну может, ты куда-то хочешь? Скажи, а я приму к сведению.
— Ты мои предпочтения знаешь.
Сестра закатила глаза:
— Фастфуд — это яд. Смерть сразу и для желудка, и для кишечника, и для печени…
Вообще-то, у всего этого есть общее название — пищеварительная система! Обязательно в анатомические подробности вдаваться?!
— Так, всё! — замахала я руками. — Не продолжай! Не хочу это слушать. Нет так нет, пошли домой. Только не лекция о вредной еде, пожалуйста, всё, что угодно, только не она!
— Давай сходим в кофейню, куплю тебе пироженку. Хочешь?
— Я не люблю сладкое.
— Как ты можешь не любить сладкое? Ты же девушка.
— Вот такая я дурацкая девушка. Всё у меня наперекосяк. — Я подумала немножко. — Впрочем, от мороженого не откажусь.
— Хорошо… — сестра оглядела меня, нахмурившись. Только сейчас заметила: — А где твой сарафан? Почему ты в спортивной форме? Она пахнет, вообще-то…
— Да так, один придурок утащил.
— Что за придурок?
— Ну, парень из команды соперников.
— Зачем?
— Затем, что он придурок.
Насупленые брови на Сонином лице сменились хитрой улыбкой:
— Ухаживает, что ли? — со смешком уточнила она.
— Ну вот, и ты туда же! Да не ухаживает, просто любит бесить людей и насмехаться потом.
— Да? И много он сарафанов сегодня собрал?
— Да откуда мне знать?!
— Ох, Дашка! — И она погрозила мне пальцем.
Очень бы я хотела, чтоб на этом тема и закрылась. Очень-очень сильно хотела. Могла бы даже на это одно новогоднее желание пожертвовать. Но увы. Когда мы с сестрой вернулись домой, весьма довольные: я — выклянченными новыми джинсовыми шортами, в которых, собственно, и дефилировала, Соня — своим вкладом в воспитание младшей сестры — у подъезда нас ждал… кто б вы думали? Правильно, Аверин! Чёрт бы его порвал. С моим сарафаном в руках, сияющим, как флаг с надписью: "I love to hate you, Kalinina!" (англ. "Я люблю ненавидеть тебя, Калинина!").
— Привет! — буркнул он, сумрачно глянув на Соню.
— Здрассте! — ответила она с долей сарказма. — А я тебя знаю. В вашей школе не преподавала, но о тебе, Всеволод, и за её пределами легенды ходят.
Аверин скривился, изобразив что-то среднее между улыбкой и миной "да пошла ты!" А я сестру оскорблять не позволю! Поинтересовалась угрожающим тоном:
— Чего надо?
— Поговорить.
— Говори!
— Наедине! — он опять стрельнул взглядом в Соню.
— Вот ещё! Много чести!
Он поджал красиво изогнутые губы, сдавленно выругался:
— Дура! — бросил мой сарафан на лавку, так, будто это был баскетбольный мяч — придав ему ускорения — и пошёл прочь. Быстрым шагом, не прощаясь, не оглядываясь.
Соня нервно вздохнула:
— Ох, не нравится мне это всё, Даш!
— Что тебе не нравится?
— То, как ты ему нравишься. Он же… мягко говоря, неподходящая для тебя пара.
— Ну и что? Он мне безразличен.
— Надолго ли? Говорят, у него даже мотоцикл есть…
Я фыркнула:
— А я, типа, за мотоцикл готова сердце продать?
Вообще-то да, но она откуда знает?!
— Да нет, но это всё так… архетипично. Боюсь я за тебя, Дашка.
— Архи…чего?
— Архетипично. Плохой парень, бесстрашный гонщик и спортсмен. И хорошая домашняя девочка…
Вот ещё, нашла хорошую! Может, я и не пью и не курю, но оторва ещё та. Себе на уме, за словом в карман не
