Не дружи со мной - Ася Лавринович
– А у тебя ведь КМС по велоспорту, – продолжил Пашка, обращаясь к Буравину. При этом не сводил с меня ехидного взгляда. – Научишь Полю на велосипеде кататься?
Буравчик уставился на мое лицо, а затем согласно закивал.
– Конечно, без проблем! – Буравин скривил губы в усмешке: – Научить кататься на велосипеде и медведя можно.
– Спасибо! – буркнула я. Это меня с медведем сравнили? Очень приятно. – Но я не хочу ничему учиться. Пашка врет. Нет у меня такой мечты. Я боюсь!
– Не научишься, так я тебя на багажнике прокачу, – подмигнул мне Буравчик. – Доставлю куда хочешь с ветерком, карапуз!
Ага, если только в своих сновидениях. Пусть помечтает. А мне бы такой сон точно кошмаром показался. Уже представила, как Буравчик везет меня на багажнике по каким-то колдобинам…
– А я обожаю кататься на велосипеде, – воодушевленно произнесла Уля. – Мы с младшей сестрой летом каждое утро ездим на дикий пляж. Наушники, первые лучи солнца, свежий морской воздух…
Конечно, кто бы сомневался! В моем воображении Ульяна ехала на красивом мятном велосипеде-круизере с корзинкой на руле, в которой были свежие полевые цветы. Или хрустящий утренний багет из местной пекарни. А сзади мы с Буравчиком по колдобинам… Я, разумеется, по-королевски восседаю на багажнике.
– А потом, разломив руками этот хлеб и бросив велосипеды у подножья молчаливых темных скал, завтракать у обрыва над морем и наблюдать за неспокойными волнами… – закончила Ульяна. Я все прослушала. Она серьезно про багет говорила? Парни уставились на Шацкую, разинув рты. Сама мисс Идеальность. После рассказа об утренней велопрогулке до дикого пляжа каждый подумал об одном и том же…
– Скорее бы разделаться с сессией и вернуться домой, – потянувшись, сказал Пашка. – Или кто-то останется в городе?
– Что тут делать? – пожал плечами Буравин. – Домой, конечно. В середине июля уже соревы начнутся. Еще нужно в форму себя привести, серф подготовить…
– Ты тоже поедешь? – спросил Паша, накрыв своей ладонью руку Ульяны. Я проследила за этим движением и скрипнула зубами от злости.
– Семнадцатого июня последний экзамен, – улыбнулась Шацкая, не отнимая своей руки. – Конечно, поеду! Жду не дождусь.
А я как жду не дождусь, когда ты отклеишься от моего друга. Или Долгих отклеится от тебя.
– Слушайте! – воскликнул вдруг Пашка. Буравчик от неожиданности даже пончик из рук выронил, который планировал донести до раскрытого рта. – Может, все вместе рванем на моей тачке? Вы как?
«Рванем» – для Пашкиной машины слишком громкое слово. Единственное, куда она может рвануть, это вниз с обрыва – и то, если ее хорошенько подтолкнуть.
– У тебя есть машина? – заинтересовалась Ульяна.
– Да, только она сейчас в ремонте, – скромно отозвался Паша.
Я хотела съязвить: «Как и остальные одиннадцать месяцев в году», но не успела. Буравчик уже пихнул мне под нос пончик.
– Такой же сладенький, как и ты! – негромко проговорил он.
– Что? Ты серьезно? – возмутилась я. Бесцеремонно отпихнула пончик и снова обратила взор на нашу сладкую парочку.
– Как раз к отъезду ее должны отремонтировать, – продолжал хвалиться Пашка своей колымагой. – За ночь доедем. Будет круто!
Круто? Круто, если меня посадят сзади вместе с Буравиным, а потом Пашкина машина, как обычно, заглохнет в самом неподходящем месте, и мы в ночи будем ее толкать по пустой неосвещенной трассе.
– Павел, я подумаю над твоим предложением, – улыбнувшись, кивнула Ульяна.
Павел засиял.
– Я тоже подумаю, – сказал Буравчик.
– Ты умеешь думать? – сквозь зубы проговорила я.
Герман, услышав меня, снова протянул пончик:
– Закуси, ворчунишка моя!
– Пончики не самая полезная еда, – отрезала я, глядя, как Ульяна уминает за обе щеки тыкву.
– Все полезно, что в рот полезло, – проворчал Герман. А затем добавил: – Правило Буравчика!
Уля заливисто захохотала, а я закашлялась:
– Да уж!
В этот момент смартфон Ульяны, который лежал на столе, завибрировал. Такая правильная девочка, а правил этикета не знает. Кто на встрече достает телефон? Я укоризненно покачала головой. Мне бы такое и на ум не пришло, ведь единственный, кто мог написать, – Пашка, а он здесь. Ну или мама с сообщением в духе: «Надеюсь, ты не забываешь вытирать пыль с подоконников…»
Как бы я ни выступала за соблюдение правил приличия, а подглядеть адресата успела. Некто, записанный в телефоне Ульяны как «М». И кто это, интересно? Шацкая, извинившись, схватила телефон. Прочитав сообщение, она изменилась в лице.
– Что-то случилось? – забеспокоился Пашка.
– Нет, ерунда. Неприятности небольшие у… у подруги.
– У подруги, значит? – строго переспросила я. Таким тоном, будто сейчас поднимусь из-за стола да как хрястну по нему ладонью: «Знаем мы твоих подруг! Отвечайте, гражданка Шацкая, кто накануне был в вашей квартире около часа дня?»
– Ну да, у подруги, – подтвердила Уля, хотя глаза ее забегали, – у Маши.
Маша-Маша… Нужно узнать, есть ли такая у Шацкой на потоке. А если эта Маша из балета? Или бокса? Господи, Ульяна не могла записаться вообще во все кружки города? Ненормальная!
– Ну если неприятности не такие уж и крупные, не переживай понапрасну, крошка, – обратился к Шацкой Буравин. Прямо добрый полицейский с пончиком. Пришел мне, злому, на смену.
Буравчик дожевывал выпечку, расставив локти.
– Что ты расшиперился на весь стол? – раздраженно проговорила я в тот момент, когда Уля что-то негромко говорила Пашке. Склонившись к нему при этом близко-близко… Представила, как ее теплое дыхание щекочет Долгих ухо. Вон как снова разулыбался.
– А что такое? – удивился Герман.
– Тесно! У тебя такие большие руки.
– У меня все большое, малышка. Если ты понимаешь, о чем я!
– Ох, боже! – поморщилась я.
– А знаешь, для чего мне такие большие руки? – наклонился ко мне Буравин. – Это чтобы крепче обнять тебя, детка моя!
Герман раскинул руки в стороны и, заключив меня в объятия, вместе со стулом (снова с самым громким на свете скрипом, между прочим!) придвинул к себе.
– Вот еще! Отпусти! – забубнила я.
– Вижу, вы наконец нашли общий язык? – глядя на нас, рассмеялся Паша.
