Босс для Золушки (СИ) - Алёна Амурская
— Извините, — говорю на всякий случай уже давно заезженное для меня слово в этом заведении и быстро сгребаю шелуху от фисташек в опустевшую тарелку. Подхватываю кружку и делаю шаг прочь.
— Стоять! — раздражённо шипит Вадим.
Сильный рывок за подол голубого платья не только останавливает меня, но и лишает равновесия. От неожиданности я разжимаю пальцы.
Кружка с тарелкой вдребезги разбиваются об пол. Звон болезненно бьёт по ушам. Фисташковая шелуха густо смешивается с осколками под захлебывающееся бормотание футбольного комментатора.
Я покрываюсь холодным потом. Надеюсь, бармен или кто-нибудь еще видел, что посуда разбилась не по моей вине! На камеры надежды мало. Как назло, одна нацелена только на барную стойку, а вторая фиксирует меня таким образом, что действия клиента за моей спиной не видны.
Вадим разворачивает меня к себе за оцепеневшую руку, словно куклу. На его отвратительно наглой физиономии бродит нетрезвая ухмылка. И настроение у него заметно улучшилось.
— Ну что, Катенька? — ехидно говорит он вполголоса. — Условия те же, ты знаешь. Решай быстрее, пока Дмитрий не позвал вашего босса.
При слове «босс» у меня в мыслях возникает вовсе не Горыныч, а новый гендиректор. Артём Александрович. И воспоминание о медовых глазах обжигает, как хлыстом. Я резко выпрямляюсь, вырывая руку из цепкого захвата Вадима.
И четко говорю:
— Мой ответ — нет.
Вадим кривит рот и тяжело поднимается из-за стола. Под его ботинками угрожающе хрустят мелкие осколки.
— Ох, и рисковая же ты девчонка, Катенька. Или просто дура? Дима! Позови управляющего!
Бармен бросает на меня напряжённый взгляд. Второй день подряд один и тот же клиент требует из-за меня разборок. Горыныч непременно узнает это, когда просмотрит записи с камер.
Меня охватывает слабость. Становится холодно и неуютно, по-детски хочется спрятаться под стол… и закрыть лицо и уши руками, чтобы никого не видеть и не слышать. Бессильно смотрю, как Дима звонит Олегу Даниловичу. Рассеянно отмечаю, как блондин у барной стойки, словно заразившись его действиями, тоже достает свой мобильник и подносит к уху.
Господи, этот день с его сюрпризами и эмоциональными качелями когда-нибудь закончится? Я же так совсем свихнусь к вечеру!
Управляющего долго ждать не приходится. Он врывается в бар-ресторан грозным шагом и как никогда напоминает мне огнедышащего змея, который вот-вот начнет извергать пламя изо рта.
Одним взглядом Олег Данилович оценивает обстановку: на полу битая посуда, а рассерженный клиент стоит напротив сьежившейся официантки. Картина яснее некуда, даже спрашивать ничего не надо. Ведь клиент всегда прав.
— Прошу прощения, — с ходу обращается он к Вадиму. — Официантку ждёт штраф. Может быть, желаете новую порцию? За счёт заведения.
— Вообще-то официантка не виновата, — раздается ленивый голос за спиной управляющего.
Волнение и надежда оглушают меня. Неужели в мою пользу есть свидетель?
Олег Данилович не сразу понимает, кто к нему обращается. Он вертит головой и наконец замечает блондина возле барной стойки. Тот сидит, попивая золотистый напиток из прозрачного бокала, и спокойно наблюдает за нами.
— Не виновата? — повторяет Олег Данилович. — Вы видели, что произошло?
— Видел, — отвечает блондин и кивком указывает на растерявшегося шантажиста. — Этот пьяный идиот толкнул официантку. Как мне показалось, специально.
— Тебе показалось! — тут же злобно рявкает Вадим. — Очки надень!
— Они мне не нужны. У меня отличное зрение, — замечает блондин.
Он поглядывает на Вадима с брезгливым любопытством человека, обнаружившего в комнате неопасного, но надоедливого насекомого-вредителя, вроде таракана.
— Между прочим, вчера эта официантка облила меня кофе! — поспешно обращается к управляющему Вадим, явно чувствуя, что теряет контроль над ситуацией. — Думаете, она и здесь не виновата? Взгляните на записи с камер! Какая-то нехорошая тенденция к дурному обслуживанию, не находите?
На лице у Олега Даниловича играют желваки. Он взирает на меня так уничижительно, что я понимаю — как только мы останемся одни, меня ждут огромные неприятности.
— Что здесь происходит? — раздается в помещении ещё один голос, от которого мое сердце взволнованно подпрыгивает.
Это голос Артёма Александровича.
Он подходит стремительно, не глядя на меня и излучая раздражение человека, которого оторвали от важных дел. Олег Данилович таращится на него с лёгкой оторопью и поясняет:
— Да тут ничего особенного, Артём Александрович. Официантка разбила посуду по неосторожности… рядовой инцидент. Разберемся.
— У меня другие сведения, — холодно произносит Артём Александрович и делает приглашающий взмах рукой.
Блондин с готовностью подходит к нему, и я с удивлением внезапно узнаю в нем одного из боссов с совещания. Того самого, который сидел по соседству с Бояркой и подкалывал его из-за сладких пончиков.
— Официантка точно не виновата, — заявляет он уверенно. — Этот перец с чего-то прикопался к ней и сам же подставил.
— Чё ты гонишь? — вскипает Вадим, который все это время растерянно взирал на Артёма Александровича. Впрочем, его появление озадачило всех, включая бармена и Людку, которые дружно глазеют на нас из-за барной стойки. — Небось хахаль ее сам, вот и выгораживаешь…
— Пошел вон, — буднично говорит Артём Александрович.
— Что..? — челюсть Вадима слегка отвисает.
— Тебе сказали, вали отсюда, — с любезной насмешкой переводит блондин.
— Я не понял…
— Он не понял, — с заговорщицкой издёвкой передает блондин нашему боссу, как будто Вадим разговаривает на китайском языке и его надо перевести. — Наверное, совсем тупой. Охрану вызвать, чтоб мозги вправили?
До Вадима наконец доходит, что его месть за неудавшийся шантаж проваливается окончательно.
— Да пошел ты! — рявкает он и стремительно выскакивает из бара, забыв рассчитаться за фисташки и выпивку.
— В черный список его, — приказывает Артём Александрович побледневшему управляющему. — И скажи ребятам из охранки, чтоб не выпускали, пока счёт не оплатит. Тимур, идём.
И они уходят вместе, так и не сказав мне ни слова. Хотя перед уходом блондин оглядывается и окидывает внимательным взглядом, будто запоминая на будущее.
Я остаюсь на месте, не в силах осознать, насколько мне повезло. Но радость с облегчением уже начинают распирать так, что хочется
