Лапочка для Демона (СИ) - Зайцева Мария
— Но у тебя повышенное ощущение беспомощности, некомпетентности и нежизнеспособности без поддержки других людей.
— Зачем ты копаешься во мне?
— Чтобы понять, с чем столкнулся. Прежде чем что-либо сделать с объектом, его нужно изучить.
— Сделать? С объектом??? тупо повторяю я за ним, надеясь на пояснения. Хоть какие-то.
И в этот раз я их получаю.
— Смотри, он вальяжно разваливается на стуле, хотя барный стул не может позволить такой вольности,. Но Игорь как-то умудряется, я обеспечиваю тебе полную защиту, я решу все твои проблемы, Лапочка. Тебе не надо ни о чем заботиться, я все беру на себя. И Ладу не будем беспокоить.
— Это слишком, я хмурюсь. Предложение странное и неудобное. Он, конечно, мне помог,. Но … Но я его боюсь. И та прелюдия, что была сейчас… Мне не нравится. Совсем.
Он, конечно, не мошенник из сети,. Но есть ощущение, что ловушки умеет еще хитроумнее расставлять.
— Нормально, шуршит его голос.
— Нет, я решаюсь настаивать на своем, понимая, что сейчас время проявить хоть немного силы. И ума. Игорь совсем не ангел-хранитель и не добрый принц из сказки, как я могла бы себе вообразить. Все его поведение говорит о хищнических намерениях.
Вот только, в отличие от других, он не обманывает.
Как машина, получил данные, проанализировал, теперь делает выводы. И предлагает решение. Вот только я опасаюсь… Соглашаться.
— Да, Лапа. Он подается вперед и впервые смотрит на меня открыто. Жестко и страшно. Морозом пробивает. Только, что я скажу, то и делаешь.
— Что я могу сделать такого? жалко и неуверенно улыбаюсь, жму плечами, надеясь снизить накал, свести. Это все… На более безопасные рельсы шутки.
— Встань на колени и отсоси у меня.
Я думала, у него до этого жесткий тон был? Я ошибалась!
Вот сейчас он жесткий!
И взгляд! Безумный! Холодный!
Он не шутит ведь. Не шутит. Смотрит на меня, изучает, как муху, пришпиливает на острие своего взгляда, не отпускает.
А у меня, кажется, вся кровь со щек уходит. Я прямо чувствую, как мертво становится внутри. Пусто.
Я ослышалась? Этого не может быть. Он не мог такого сказать.
Разочарование в этом человеке такое душераздирающее, что я чуть не задыхаюсь от горя. Смотрю вперед, а не вижу мужчину перед собой. Больше не вижу.
— Лада, срывается с моих губ беспомощный стон.
— Охренеть, морщится Игорь, то есть, кроме нее, никого? В любой ситуации, где чувствуешь слабость, ты ищешь только ее?
— Ты пошутил? цепляюсь я за надежду, что он все же нормальный человек, а не такой, как те, что привезли меня в Москву и хотели довести до больничной койки.
— Почему нет? усмехается Игорь, и взгляд у него пожирающий, голодный. Парню своему сосала? Я хуже?
— Никогда не делала ничего подобного, я медленно сползаю со стула.
Потому что надо уходить. Прямо сейчас уходить.
Убегать надо!
Меня больше не волнует его одиночество, его трагический склад характера, его таинственность и холодность. Все то, что совсем недавно привлекало. Потому что в очередной раз я ошиблась. И приняла его за совершенно другого человека. Дура! Вот, дура!
В самом деле, прав был… Да все они правы!
Это отклонение!
Это болезнь!
Один беды мне от этого, одни разочарования.
Понимаю, что еще немного, и расплачусь позорно и глупо, а потому стараюсь думать.
Слезы не помогут, слезы делают слабее… А значит, держусь, отступаю спиной в сторону коридора, не сводя настороженного взгляда с хозяина квартиры.
Он смотрит спокойно, насмешливо даже. Опять становясь тем Игорем, что так мне нравится. Нравился.
Потому что сейчас мне уже плевать, что он глубоко одинок, что у него какая-то травма душевная. Пусть сам справляется, я не смогу помочь. Он спасал мне жизнь,. Но видимо,. Это имело значение исключительно для меня.
Все что мне нужно,. Это телефон. Номер Лады я знаю наизусть. Мне кто-нибудь даст позвонить, просто надо выбежать из этой квартиры.
Я разворачиваюсь и, отлепив себя силой от его взгляда, бегу с кухни в коридор. Платье приходится задрать повыше, чтобы не мешало бегу. Выскакиваю в просторную прихожую, где сразу, как я только появляюсь, зажигается иллюминация, осветив большой шкаф с зеркалами, диван на высоких темных ножках и жуткую дверь, похожую на бронированную сейфовую в золото хранилище. Еще не добежав до нее, я уже путаюсь в замках и ручках. А когда пытаюсь открыть, безуспешно, то понимаю, что замурована с этим ледяным демоном в квартире.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})На истерике, которую я все же допускаю, пытаюсь кулаками достучаться до соседей.
Бессмысленно, бесполезно!
Набираю полную грудь воздуха, чтобы крикнуть,. Но давлюсь, потому что сильные руки меня подхватывают и держат!
Он ловит меня со спины,. Но как-то ловко переворачивает к себе лицом, держа над полом.
Не выпуская, пришпиливает к стене, наваливается своим сильным телом, заставив меня раздвинуть ноги.
Не могу с собой справиться, кричу, плачу, колочу его кулаками по плечам, понимая, что все впустую!!!
— Слышишь меня?! перекрикивает он мой рев. Ира! Я ничего тебе не сделаю, ничего! Успокойся! Все, что хочу от тебя, чтобы меня звала на помощь! Не Ладу! Меня!
— Нет, пусти, я не хочу! Не буду! Я ничего не буду! мне страшно, горько и ужасно. Практически не понимаю, что он мне кричит, его руки на теле, его тяжелое дыхание, его жесткое тело, не позволяющее мне двигаться, не дают нормально слышать!
— Лапа, Лапочка, он не держит меня, сильно вдавливает в стену. Лапочка! Прости меня!
— Не буду! Не буду ничего! бьюсь в его руках. Пусти! Пусти! Лучше убей!
— Я здесь, я смогу защитить, торопливо шепчет мне в ухо, не давая пространства для побега. Успокойся, все хорошо. Тебе нечего бояться.
— А тебя? кричу я, стараясь вылезти из его стальных объятий. Реву, уже обессилев, руками упираюсь в широкие плечи.
— Меня пусть другие боятся,. Но не ты, он сам начинает задыхаться, говорит трудно. Это была глупая шутка. Идиотская совсем. Ира!!!
— Нет!!! Нельзя так с яичницей! Гад! Ты гад! Это еда! Кто голодал, так к еде не относиться, а ты… Ты… Ты, я понимаю, что несу бред, яичница опять эта… Всхлипываю обессиленно и ослабеваю в его руках. Голова сама падает на жесткое широкое плечо.
Взрыв эмоций, страха настолько вымотал, что не могу даже пошевелиться.
Так и вишу в грубых оковах рук Игоря, слепо тараща в пространство коридора полные слез глаза.
Понимания о том, что вообще происходит, никакого. Я и в самом деле… С отклонениями.
Он отстраняется и, легко держа меня одной рукой, второй приподнимает за подбородок.
Смотрит. И в глазах его нет холода.
И похоти нет.
Грязи, которую я видела у других и спроецировала на него… Только внимание и… Нежность.
Я глупая. Я все время ошибаюсь. И в мужчинах все время… Тоже.
Но сейчас нет ошибки. Нет неправильности.
Холодный снежный демон может своим взглядом растопить лед.
И устроить пожар.
И именно. Это и происходит, когда я подаюсь к нему и мягко трогаю своими распухшими губами его губы.
Ласка снежного демона
То, что я перегнул, становится понятно практически сразу. Грубое: «Отсоси мне», которое, в принципе, для любой другой бабы было бы нормальным, учитывая наши обстоятельства, а в частности, то, что я в очередной раз спас ее попку из большущей передряги, вызывает у Лапочки шок.
Карие глазки расширяются, в них сначала появляется неверие, затем страх, а потом такое разочарование и тоска, что хоть самому вой.
Но я не торможу. Не умею в таких вещах. Надо все доводить до логического финала.
Ну и, к тому же, она все утро меня из себя выводит, мне что, нельзя тоже чуть-чуть?
Для дела тем более полезно. Немного растрясти Лисенка, вывести на эмоции, заставить хоть как-то проявить себя.
А то, бля, выставилась тут, хозяюшка нежная.
Сказать, что я удивился, когда увидел ее, прыгающей на кухне, вообще ничего не сказать. У меня тут бабы редкость страшная, потому что нехер здесь делать никому. Даже маман в святая святых не допускается.