Учитель танцев (СИ) - Ваниль Мила
— Маша, знакомься, это Алиса.
— Очень приятно, — вежливо произнесла Маша.
Надо отдать ей должное, и она, не стесняясь, рассматривала Алисины синяки.
— На меня вчера хулиганы напали, — пояснила Алиса. — Ник спас. А это, — она приподняла руку, — я сама. Случайно. А одежда грязная, потому что меня тошнило.
— Алиса-а-а… — простонал Ник.
— А что? — возмутилась она. — Еще подумает, что это ты…
Маша загадочно посмотрела на Ника. Странно, но в ее глазах будто плясали смешинки.
— Где дети? — Он соскучился по Сэм.
— С Мишей. Коля, я могу дать что-нибудь из своего. Алиса, конечно, поменьше, но ненамного.
— Правда? — обрадовался Ник. — Было бы замечательно.
— Сейчас принесу.
— Ко-о-оля… — протянула Алиса, когда она вышла.
В ее голосе появились нотки ревности.
— Прекрати, — попросил Ник.
— Послушай, а Михаил — святой? — не унималась она.
— В смысле?
— Ну как… Ты к его жене ездишь, а он терпит?
Ник подавил желание накричать на Алису. Хватит, она еще с прошлого раза в себя не пришла, хоть и хорохорится.
— Мы друзья.
— С Мишей?
— С Машей. С обоими. Алиса, тебя не учили, что лезть в чужую личную жизнь нехорошо?
— Это и меня касается.
— Никоим образом.
— Ты его обманываешь.
— Нет. Ее…
Смешно, но Маша, кажется, до сих пор уверена, что он — гей. Михаил обещал молчать, сам Ник ничего не опровергал, а рождение его дочки Маша восприняла, как случайность. Так оно и было, по сути, но причина-то в ином.
— То есть Михаил все знает? — не поверила Алиса. — Ха-ха!
— Будешь хорошо себя вести, расскажу эту историю.
— Обещаешь?
— Да.
— Ну-ну… я запомнила.
Маша принесла теплые лосины, майку и кофту. Безусловно, ее вещи сидели на Алисе лучше, чем бесформенный мужской свитер. А еще она принесла тональный крем и пудру.
— Мне кажется, тебе будет комфортнее с этим, — сказала она Алисе.
— Спасибо, — вежливо поблагодарила та.
— Сэмми видела твою машину, — сообщила Маша, когда Алиса переодевалась. — Ходит по дому, ищет тебя.
Бежать бы к дочке, да рыжее недоразумение не бросишь.
Ник подумал, что зря не привез сюда Алису раньше. Если она и знала о дочке, то, похоже, просто не осознавала, что он — отец. Возможно, она отстанет от него, как только поймет, что он не один. Какая девушка в ее возрасте захочет заботиться о ребенке, тем более, чужом?
Едва они зашли в дом Михаила и Маши, как трое малышей выскочили им навстречу. И Сэм бежала впереди.
— Дядя Ник! — запрыгал Степка.
— Дядя Ник, — вторила ему Тонечка. Она уже забыла, что когда-то робела в его присутствии.
А Сэмми, как всегда молча, обняла его за шею, как только он подхватил ее на руки.
— Здороваться кто будет? — пробасил Михаил, напоминая детям о вежливости.
Ник оглянулся на Алису. Ей-богу, он ожидал увидеть на ее лице все, что угодно — удивление, испуг и даже отвращение. Но она улыбалась. Улыбалась так открыто и ясно, как не улыбалась даже ему.
И смотрела она на детей.
— Ну вот, знакомься, — сказал он. — Это моя дочь Саманта.
= 15 =
Дочь?!
Алиса растерянно моргнула, перевела взгляд с девочки на Ника и обратно, посмотрела на Машу и Михаила. Уж не эту ли историю Ник собирался рассказать? Нет, такого просто не может быть! Навряд ли Маша — мать Саманты.
— Привет. — Алиса улыбнулась. — Какой у тебя красивый сарафанчик. А кто это на кармашке? Китти?
Девочка отчего-то нахмурилась.
— Она плохо понимает по-русски, — пояснил Ник. — Сэм родилась в Америке.
О, так ее мать — американка. А Сэм похожа на отца, те же глаза, нос и губы, словно маленькая копия. Алиса повторила свой вопрос на английском языке, Сэм застенчиво улыбнулась и кивнула.
Ничего, она еще разговорит эту стесняшку. Нужно уделить внимание и другим детям. Алиса присела на корточки и познакомилась со Степаном и Антониной. Так вот кому Ник покупал игрушки.
Алиса любила детей. В детстве она мечтала, что родители подарят ей братика или сестричку. Она была уверена, что тогда можно будет забыть об одиночестве, и репетировала с куклами, училась пеленать, читала что-то о кормлении и прогулках. Готовилась стать «мамой», так как знала, что родной матери будет некогда заниматься малышом.
Увы, мечты остались мечтами, а любовь к детям никуда не исчезла. Алиса легко находила общий язык с любым незнакомым ребенком. Она чувствовала их настроение, умела заинтересовать игрой, рассмешить, и никогда не относилась к детям со снисхождением взрослого человека. Стыдно признаться, но и лицедействовать она начала в кружке кукольного театра при пансионе, где училась в средней школе. Они разыгрывали сказки для детей, и восторг малышей был лучшей наградой.
Вот и сейчас, позабыв о пережитом кошмаре, о больной руке, о тошноте, о хозяевах дома и даже о Нике, Алиса сидела на полу и вместе с детьми строила крепость из кубиков. Степа подвозил «кирпичи» на грузовике, девочки возводили стены.
Алиса заметила, что Сэм понимает отдельные русские слова, если произносить их медленно и четко. А Степа сообщил, что Сэм ни с кем не разговаривает. Алиса терялась в догадках, отчего девочка молчит — всегда ли так было или произошел какой-то несчастный случай. И злилась на Ника за то, что он, в погоне за дешевым эффектом, не рассказал ей ничего о дочери. Мог бы и предупредить, может, есть темы, о которых в присутствии Сэм лучше не упоминать.
Когда Маша позвала малышей обедать, Алиса заметила Ника. Похоже, он все время сидел тут, на диване, и наблюдал за ней и детьми.
— Я покормлю детей, а потом мы поедим, — извинилась Маша. — А то они не дадут, да и спать им пора.
— Спят днем? — улыбнулась Алиса.
— Спят. Встают рано, да почти все время на свежем воздухе.
— Может, помочь?
— Нет-нет, отдохни.
Алисе ничего не оставалось делать, как присесть на диван рядом с Ником. Оставаться на полу глупо. Она ни о чем не спрашивала, Ник сам сказал, едва они остались одни:
— Мать Сэм умерла. Она жила в Нью-Йорке, я там выступал. Это была случайная связь, и я ничего не знал о Сэм, пока ее мать не погибла в автокатастрофе. Сэмми не пострадала, но с тех пор молчит. Улыбаться стала совсем недавно, после того, как ее приютила Маша.
— У тебя красивая дочь. Уверена, что очень скоро она забудет о трагедии.
Рука все еще ныла, и Алиса прижимала ее к груди, баюкая. Глупая была затея. Чего она добилась? Еще большей ненависти, только и всего.
— Больно? — внезапно произнес Ник.
— Ерунда.
— Хорохоришься?
— Не плакать же. — Алиса посмотрела на него, сдувая со лба челку. — Мне дождаться, когда вещи высохнут, или уже убираться восвояси?
— Ты не интересовалась моим мнением, когда ехала сюда.
Алиса закусила губу и прикрыла глаза. Да, и возразить нечего. К чему цепляться за соломинку? Ясно же, Ник только вздохнет с облегчением, когда она уйдет.
— Сожалею, что так вышло, Ник, — сказала она. — Я знаю, ты меня не простишь, поэтому извиняться нет смысла. Но я действительно сожалею, это очень глупый поступок.
Ник усмехнулся, а она встала и шагнула к двери.
— Ты куда? — спросил он. — Тебя никто не гонит.
— Гнать необязательно, — ответила она. — Просто я здесь лишняя.
— Не могу не согласиться. — Ник безжалостно «стегал» ее словами при любом удобном случае. — Но все же останься. Ты неважно себя чувствуешь, это заметно.
— Тебе не все равно?
— Мне все равно. А хозяевам дома — нет. Так что будь добра, изображай и дальше милую воспитанную девушку.
«Я это заслужила».
Алиса молча вернулась на диван. Ее снова мутило, теперь от голода. Из кухни пахло чем-то вкусным, доносились голоса детей.
— Почему ты не говорил, что у тебя есть дочь?
Алиса задала этот вопрос, потому что хотела отвлечься и не думать о еде. Она не сомневалась, что Ник и дальше будет грубить, лишь бы сделать ей больно.
— А ты не знала?
