Наталья Батракова - Миг бесконечности. Том 1
— И я тебя… люблю…
— Как-то неуверенно звучит. Ну-ка повтори!
— Я тебя люблю.
— Еще раз!
— Я тебя люблю, я тебя очень люблю! — с надрывом вырвалось у Кати.
— Теперь верю! Ну все. Жди. Осталось всего ничего: две ночи и один день. Целую, Котенок. До встречи!
— Целую…
Вытирая слезы, Катя долго смотрела на погасший дисплей телефона, а в голове крутилась единственная мысль: какая же она все-таки дрянь!
Пора было включать телевизор…
Понедельник начался для Проскуриной с того, что она элементарно проспала и вместо семи, как планировала, вскочила с кровати в восемь. Она даже не помнила, слышала сквозь сон звонок будильника или нет. А еще пока примет душ, пока соберется, пока доедет…
Пожертвовав утренним макияжем (ничего страшного, можно накраситься в туалете на работе), минут через сорок с пухлой папкой газет под мышкой Катя влетела в помещение редакции и с ходу бросилась к компьютеру.
— Привет! — один за другим здоровались появлявшиеся в редакции коллеги. — Не выспалась? Какой-то у тебя нездоровый вид, — сочувственно качал головой каждый второй.
— Катерина Александровна, доброе утро!.. Что-то случилось? Вы заболели? — это уже стажерка Стрельникова озаботилась ее самочувствием.
Как таковых стажеров в штате редакции не было, но периодически перспективных новичков прикрепляли к наиболее опытным журналистам, чтобы те учили их профессии. Дело это больно хлопотное: мало тебе своей писанины, так еще читай, перечитывай, приводи в божеский вид то, что накропали всякие там практиканты. А поскольку Проскурина имела статус одного из самых востребованных, а потому загруженных журналистов, такой «чести» она давно не удостаивалась.
Однако полгода назад настал и ее черед. Главный редактор самолично приставила к ней хорошенькую, миниатюрную, как Дюймовочка, Олечку Стрельникову.
Училась Оля в БНТУ на маркетолога, но была из тех, кто с детства спал и видел свою фамилию под громкими статьями популярного издания. Ее настойчивости следовало отдать должное: едва выучившись писать, она принялась засыпать газеты заметками. Но на журфак после школы поступать не захотела. Аргументировала тем, что писать она и так научится, а вот расширить свои познания и получить реальную специальность куда важнее. Большинство великих журналистов никаких журфаков и не заканчивали!
Надо сказать, в этом была большая доля истины: две трети коллег Проскуриной действительно не имели никакого отношения к журфаку, и в дипломе о высшем образовании в графе «специальность» у них значилось что угодно, если пресловутый диплом вообще был в наличии. В общем, едва став студенткой технического вуза, Оля выбрала «ВСЗ» как самое известное, вполне соответствующее ее амбициям издание и третий год подряд исправно ходила в редакцию как на работу: то письма рассортировывала, то в магазин бегала, то отправлялась куда-то с поручением. При этом она постоянно что-то строчила и приносила главному редактору.
Короче, брала измором и иногда добивалась своего — в газете время от времени появлялись коротенькие заметки за подписью Ольги Стрельниковой.
Проскурина поначалу не обращала на свою стажерку внимания — У самой дел невпроворот. Вот тебе задание: выполнишь — доложишь. Но не тут-то было! Девушка патологически не умела работать самостоятельно. Только сосредоточишься, эта красавица тут как тут! То с очередным вопросом, то со «сногсшибательной» историей, о которой обязательно следует написать! Так что даже при всем Катином спокойствии это не могло не раздражать.
Вопрос Стрельниковой о самочувствии оказался той последней каплей, которая заставила Катю сорваться с места и поспешить в туалет. Большущее, во всю стену, зеркало не оставило сомнений: коллеги правы, выглядит она неважно. Покрасневшие глаза, мертвенно бледная кожа, растрепанные волосы. И голова до сих пор болит. Второй день подряд. Далась ей эта суббота!
В спешке подкрасившись, она приняла таблетку и побежала на планерку. Слава Богу, все прошло без эксцессов, и обычном рабочем порядке. Сначала был обзор прессы, затем выслушали замечания, получили задания, напоследок от души посмеялись над собственными «перлами».
Взять, к примеру, такой. Все лето газета давала сводку о температуре воды в реках и водоемах. И только на прошлой неделе в редакцию позвонила женщина и посрамила: в таком-то районе протекает совсем другая река! Неужели трудно проверить по карте?! Нетрудно, конечно, но информацию давала санстанция — вроде, надежный источник.
Следующий «перл» касался все той же водной темы и принадлежал перу Стрельниковой на пару с бильдредактором: в качестве иллюстрации к небольшой заметке о поимке пятидесятикилограммового сома они умудрились изобразить реку со всеми притоками в зеркальном отражении. Снова позвонили читатели: «У вас Западная Двина не в ту сторону течет!»
Получив разнос, красная как рак стажерка опустила глаза и спряталась за спинами коллег. Глянув на нее, Катя снисходительно улыбнулась: то ли еще будет! Увы, журналистика не обходится без ошибок, а то и откровенных ляпов. Но лучше, если эти оплошности имеют следствием лишь улыбку, а не официальные опровержения или, упаси Боже, судебные разбирательства. А неуемная активность девушки не оставляет сомнений: ей придется пройти через многое.
«Когда-то и я так начинала, — тем не менее с ностальгией вздохнула Проскурина. — Эх, куда умчались молодые годы, радужные мечты, неукротимая энергия? За все надо расплачиваться, в том числе за опыт и мудрость… Теми же годами жизни».
— Катерина Александровна! — спустя какое-то время Стрельникова как ни в чем не бывало тряхнула кудряшками у стола «шефа». — Если вы плохо себя чувствуете, оставайтесь завтра дома. Я сама закончу материал с осенними историями: почти все письма прочитаны, рассортированы. Да и Жоржсанд согласилась: я только что спросила ее разрешения, и она позволила мне самой завершить акцию. А вы можете немного поболеть.
Жоржсанд — так за глаза называли главного редактора Евгению Александровну Камолову. Когда и кому пришло в голову сотворить такое завидное прозвище из ее имени и отчества, никто уже не помнил. Но звучало впечатляюще, да и характеру соответствовало: волевая дама, снисходительно относящаяся к мужчинам и весьма холодно — к женщинам. Правда, надо отдать должное, разговаривала она со всеми корректно, крайне редко повышала голос. Но уж если кто попадал под раздачу, ему оставалось только посочувствовать.
За десять лет совместной работы у Кати и главного редактора сложились особые отношения. Именно Проскурина официально и негласно замещала начальницу во время ее отпусков и командировок. Возможно, потому что Камолова прекрасно знала: в отличие от некоторых, Катя даже и не помышляет занять ее место. Она была и правой рукой, и рабочей лошадкой: писала много, толково, никогда не отлынивала от заданий, никогда не брала больничных. Даже когда лечилась в стационаре, продолжала работать и пересылала материалы по электронной почте. Благо, за окном век информационных технологий! К тому же Проскурина успела наработать массу ценных контактов, которые не купишь ни за какие деньги, ее знали и уважали далеко за стенами редакции.
