Мария Фашсе - Правда по Виргинии
– Сегодня ты войдешь в мое прошлое, в прошлое моей жизни. Три чувства сохранит моя раненая душа: любовь, грусть и боль, – пела Веро, и у нее неплохо получалось.
Скорее всего, я смогу сказать это: сегодня ты войдешь в мое прошлое.Они, наверное, уже забыли о Сантьяго. Зачем им сейчас все рассказывать? Он пробудет здесь всего лишь неделю, даже меньше, четыре дня, и я придумаю очередную отговорку – как уже делала это много раз – на следующую пятницу.
Четыре дня с Сантьяго. Сантьяго будет спать в нескольких метрах от нашей с Диего кровати, в кровати Августина.
Августин сейчас уже, наверное, спит. Но не в своей комнате, а в каком-нибудь гамаке, в палатке у моря. Хорошо ли он спит? Не холодно ли ему? Слышит ли он шум волн? Скучает ли он по мне?
– О чем ты думаешь? – спросила Веро.
– Об Августине.
Рикардо ушел, и единственная кто танцевал, была Адриана. Иногда сразу двое подходили пригласить ее на танец. Мы с Веро предоставляли им второе право выбора, но мужчинам это казалось невежливым, или они просто предпочитали выбрать другую.
Веро и Адри два раза в неделю посещали психолога и спортзал, я заменяла эти процедуры пятничным сеансом танго. Я утверждала, что это дает тот же эффект, и даже лучше, чем все эти терапии: нет необходимости говорить, познавать саму себя, искать объяснения и решения того, что его не имеет. Они были не согласны. Однако с того времени, как у Адрианы появился жених, она перестала посещать психолога, а Веро терапия, по всей видимости, не очень-то и помогала: она вертела стакан в руках, рвала салфетки, грызла ногти, собирала и распускала волосы, откидывала их рукой то направо, то налево.
– Ты красивая, Веро. Тебе очень хорошо с такой прической, – соврала я.
Веро удивленно приподняла брови, но ее глаза засияли.
– Ты тоже. Как у тебя с Диего?
– Хорошо. Очень хорошо.
– Ты не можешь его клонировать? Он отличный муж.
Я подумала о Диего; он, наверное, смотрит фильм в гостиной или читает газету, рубрики, которые не успел прочитать за завтраком, помешивая свой кофе, подложив подушку под спину. Моему мужу нравилась рутина. Для меня Диего был как часы: я могла расстроиться, потеряться, что-то изменить, но я всегда была уверена, что он непременно будет там, проявляя определенную активность в определенное время. Расписания, перегоревшие лампочки, розетки, корм для рыбок, оплата налогов, жилья, страховок, перевозок. Пластиковая посуда, электрические приборы, светские разговоры: он умел справляться со всем этим так, как я не умела этого делать. Моя жизнь стала значительно проще с того момента, когда в ней появился Диего.
В доме в Банфилде не произошло никаких видимых изменений со смерти папы. Все те же программы, еда, правила, расписание. Мое детство было ограничено этим повседневным ритмом, который заставил меня поверить в то, что мир предсказуем и приветлив. Диего брал на себя все наши с Августином обязанности. Сейчас, когда я уже не жила с матерью, он был хранителем семейного очага.
– Ты не похожа на замужнюю, – сказала Веро. По ее интонации я поняла, что она не в первый раз произносит эту фразу, но я только что ее услышала. – Ты ведешь себя не как замужняя женщина.
– А как ведут себя замужние женщины?
– Не знаю. Но мне кажется, что не так, как ты. Например, вот сегодня пятница, вечер, а ты здесь, танцуешь милонгу. Мне-то это приятно, но что говорит Диего?
Я посмотрела вокруг: с одной стороны танцоры, с другой – вереница столиков.
– Бедненький, – сказала я.
– Что?
– Вон там. Он уже час глаз с тебя не сводит. «Бедненький» подошел к столику справа от нас и пригласил на танец девушку в белых брюках. Но Веро уже немного приободрилась. Лучший способ вызвать симпатию у женщины (знакомой или незнакомой) – это хвалить ее внешность и одежду, сказать ей, что ею заинтересовался какой-нибудь мужчина, не важно, на самом деле это так или нет. Она сразу же преображается. Как преображается лицо Августина, когда я хвалю его рисунки, точно так же реагируют мои подруги. Мне ничего не стоит сделать их счастливыми на несколько минут, пусть даже посредством такой маленькой лжи.
– Как ей не идут эти белые брюки! Правда? – сказала Веро, показывая на девушку. Когда она высоко задирала ноги, можно было заметить явные следы целлюлита по бокам.
– А эти пряжки, – добавила я, но Веро не смогла их разглядеть, потому что другие пары загородили обзор.
– Вы позволите?
Альваро было уже под пятьдесят. У него было яйцеобразное лицо и глаза бледно-голубого цвета. И я позволила. До того как закрыть глаза, я увидела, как молодой человек в ботинках со шнурками, с которым Веро хотела потанцевать, пригласил Адриану. Я также увидела, как пришел Томас и встал около барной стойки в глубине салона, перед танцплощадкой. Он, должно быть, хорошо танцует. Томас смотрел на меня. Я никогда не видела, как танцует Томас; девчонки видели. Адри говорила, что он танцует прекрасно и всегда выбирает самых красивых девушек.
– …Тебя не задевает то, что я тебя поправляю? Нет? Я тебе говорю о волне… – говорил яйцеголовый Альваро.
– Нет. – Конечно, меня не задевает, что меня поправляет тип, который совершенно не чувствует ритма.
– …ага, поэтому ты однажды пришла в «Ниньо-Биен». Так что с волной?
Как ему удается так часто использовать это слово? Кто ему сказал, что слово «волна» входит в молодежную лексику? Кроме того, я не была молодой.
– Ты напряжена, расслабься. Я тебе это говорю, чтобы мы смогли сделать волну.
– Меня немного подташнивает, я пойду посижу. Парень в ботинках со шнурками подошел к стойке и поздоровался с Томасом.
– Надо было спросить у него кое-что, – сказала Веро.
– У кого?
– У Гэри Олдмэна, кто он такой. Он гей, женатый, или просто у него есть невеста?
– И что, ты у него спросила? – поинтересовалась Адриана.
– Да. Он женат.
– Что он тебе сказал?
– Сказал, что да. «Не хотела спрашивать это у вас», – сказала я ему. «А я не хотел тебе отвечать», – парировал он. А тут танец кончился, и я пошла к своему месту. – Почему мужчины, вместо того чтобы идеализировать меня, игнорируют, ответь мне?
– Хватит и того, чтобы один тебя идеализировал, и остальные перестануг тебя игнорировать, – сказала я. – Посмотри на Адриану, они вьются около нее, как мошки. Словно знают, что есть где-то мужчина, который ее обожает.
– Все равно что кредиты в банках: их дают тем, кто в них меньше всего нуждается, – сказала Веро. – Кредита в банке мне тоже не дают…
Адри рассмеялась. Смех ее тоже менял: он делал ее более ветреной, нежной.
– Дело в том, что мы на самом деле становимся лучше, когда влюбляемся. Тебе никогда не доводилось чувствовать, что он постоянно на тебя смотрит, хоть его тут и нет, и что ты должна разговаривать и вести себя так, чтобы оправдать его ожидания?
