Творец слез - Эрин Дум
— Как я рада, что вы пришли! — радостно сказала я.
Мики бросила на меня не слишком приветливый взгляд и повернулась, чтобы снять куртку.
Я удивленно посмотрела на нее и наклонилась к Саре.
— Что-то случилось? Она в плохом настроении?
— Ага! Пока мы заправлялись, ей вдогонку свистнул какой-то придурок… Ты же знаешь, как ее бесят такие вещи.
Мики уставилась на подругу.
— Ты могла бы, по крайней мере, не повторять за ним, — раздраженно прошипела она, и Сара усмехнулась.
— Мы вместе выразили свое восхищение, вот и все!
В этот момент, к счастью, кто-то еще позвонил в дверь. Я открыла ее и зажмурилась от яркой вспышки.
— Па-бам! — воскликнула Билли. — Ой, вы посмотрите, какой крутой снимок получился! Назову его «Нападение пантеры…»
Билли посмотрела на свирепые глаза Мики, застывшие на экране, и одобрительно кивнула: да, название подходящее. Затем она подняла голову и улыбнулась:
— Всем привет!
Билли подстригла волосы, и теперь ее светлые локоны, обретя легкость, лежали на голове как хотели. Стрижка ей очень шла, она подчеркивала ее жизнерадостный характер. — Вы пришли как раз вовремя, — сказала я, — Норман разливает шампанское.
И тут позади Билли на пороге возник высоченный, крепкий парень. На голове у него была шапочка, которую он тут же снял, как будто вошел в церковь.
— Ника, привет! Спасибо за приглашение. Вот… я принес эту бутылку… — начал он робко.
— Винс! — воскликнула Сара так радостно, как будто гость пришел к ней.
— Привет, Сара…
— Ты когда успел накачать такие мышцы? Невероятно! Вы только посмотрите! — присвистнула она, ощупывая его довольно тощее предплечье.
Винсент слегка покраснел, польщенный.
— Ну да… Я начал тренироваться, и… О, привет, Мики! — пробормотал он.
Та, как обычно, на него даже не посмотрела. Винсент нервно сжал шапочку в руке и стоял, ожидая, не удостоит ли Мики его взглядом. Он изо всех сил пытался наладить с ней отношения, но, похоже, пока не преуспел. Такого доброго, застенчивого и неуклюжего парня невозможно было не любить, уверена, что и Мики давно растаяла, просто скрывает это под внешней грубостью. — Проходите в гостиную, располагайтесь, — сказала я всем. — Анна сделала тарталетки с вкуснейшими начинками…
Вечеринка была в честь Аделины и Карла, но я взяла на себя смелость пригласить и своих друзей. Я любила окружать себя любимыми людьми, среди них мне тепло, как цветку под солнцем.
В детстве у меня не было ни семьи, ни дома, ничего своего, и я выросла с убеждением, что счастьем нужно делиться.
Сара отказалась от шампанского в отличие от Винсента, который присоединился к нам с двумя бокалами. Один он протянул Билли, которая улыбнулась и радостно тряхнула кудряшками.
— Спасибо, дорогой!
Я думала, что второй бокал Винсент взял для себя, но он протянул его Мики. Она поморщилась и буркнула, отвернувшись: — Я не люблю шампанское.
— Знаю, — робко ответил Винсент, — поэтому принес тебе немного белого вина, твоего любимого…
При этих словах Мики обернулась, а позади нее Сара показала Винсенту поднятый вверх большой палец. Билли смотрела на лучшую подругу в тревожном ожидании, а затем вздохнула с облегчением, когда Мики потянулась за бокалом, который все еще протягивал ей Винсент. Мики прижала бокал к груди с видом сварливого человека, не знающего, как ответить на доброту, и, встретившись с умоляющими глазами Билли, пробормотала:
— Спасибо.
Винсент покраснел и отступил на шаг. Потом он понял, что в руках у него ничего нет, и пошел за шампанским для себя.
— Я его обожаю, — сказала Сара, наблюдая за тем, как неловкий Винсент трясет руку неуклюжего Нормана, которого встретил по дороге к столику с напитками.
Взгляд Билли наполнился благодарностью, и я знала, как важны для нее эти слова. Чуть позже, когда все перезнакомились, общение стало более непринужденным, и даже Винсент забыл про робость, судя по тому, как размашисто он жестикулировал, увлеченный беседой. Ригель, стоявший напротив него с бокалом шампанского, слушал молча. Он смотрел то на Винсента, то в сторону, видимо, смущенный пылкостью собеседника, но из уважения к нему решивший не искать предлога, чтобы сменить тему или прервать разговор.
Я не смогла сдержать улыбку.
Винсент любил космос, космологию, интересовался квантовой теорией и очень уважал Ригеля, несмотря на его неразговорчивость и шутливое подтрунивание, несмотря на то, что по сравнению с ним Мики была просто душкой. Винсент всегда радовался встрече с ним.
И какими бы разными они ни были, Ригель всегда старался вести себя с ним… по-доброму. По крайней мере, вежливо.
В этот момент я заметила, что Анна издалека наблюдает за Ригелем. В ее немного грустном взгляде читалась материнская любовь, на которую Ригель никогда не смог бы ответить. «Я не могу к ним привязаться», — прошептал он мне однажды. Мы вместе гуляли после ужина с Анной и Норманом, и это нерешительное признание нарушило молчание. Я сразу поняла, что он имел в виду, потому что его голос всегда звучал иначе, когда шел из души. Я посмотрела на Ригеля: руки в карманах куртки, волосы, слившиеся с вечерними сумерками, бледное лицо… В такие моменты смотреть мне в глаза было для него все равно что смотреть в себя.
Он не мог к ним привязаться. Он ни к кому не мог привязаться. Это правда. Синдром покинутости и психологическое бремя болезни взращивали в нем чувство незащищенности с раннего возраста. А отношения с кураторшей только усугубили ситуацию. В детстве Ригель отчаянно нуждался в любви, но, получив ее от такой женщины, в дальнейшем отвергал материнскую заботу и любовь. Маргарет была монстром, и он это знал.
Он отказался от чувств и от привязанностей. Одиночество, разочарование и отсутствие точек опоры подорвали его способность создавать эмоциональные связи.
В этом нет его вины. Он берегся от чувств как от инфекции, постоянно вырабатывал антитела, которые должны защитить его от болезни. Посреди темной улицы я приняла его
