Джанет Дейли - Игра до победы
По ночам она отворачивалась от ласк Рауля, а в последнее время начала отказываться даже от того, чтобы он обнимал и успокаивал ее. Он видел, как Лес с каждым днем все глубже погружается в безысходную тоску. Что бы он ни сказал или ни сделал, это ничего не изменяло. Он чувствовал свое бессилие – хотел помочь и понимал, что она не примет его помощи.
С той ночи, когда случился пожар, для Лес, казалось, время остановилось, но Рауль не мог погрузиться вместе с ней в этот мир неподвижных теней на границе ада. Огонь уничтожил не только жизнь Роба. В пламени исчезло все снаряжение для поло, принадлежащее Раулю. Хотя больше половины его пони стояли в клубной конюшне, третья часть его комплекта лошадей погибла во время пожара. Все это надо было восстановить. Поло по-прежнему оставалось его ремеслом. Ему надо было тренироваться и надо было играть.
Рауль приехал с клубного поля и как был, в сапогах и бриджах, вошел в дом через французские окна. И застыл на месте. По всей комнате были разбросаны коробки и папиросная бумага. Дворник с помощником стояли на стремянках, снимая рождественские гирлянды и омелу, украшавшие вход. Эмма снимала с рождественского дерева разноцветные шары и заворачивала их в бумагу, чтобы убрать в коробки.
– Что случилось? – резко спросил Рауль.
Эмма неодобрительно поджала губы.
– Лес решила, что не будет в этом году праздновать Рождество. Я вышлю по почте все подарки, включая и Тришины. Ваши – лежат наверху.
– Где Лес?
– В гостиной.
Рауль взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и ворвался в полутемную гостиную, но раздражение его разом пропало при виде Лес, свернувшейся в клубочек в кресле. На ней было измятое красное кимоно, в руках – стакан с виски. Вид у нее был такой, словно ее пытали. Рауль тихо прикрыл дверь и подошел к выходу на веранду. Потянув за шнур, поднял занавеси, и в комнату хлынуло солнце. Лес заслонила рукой глаза от яркого света, затем передвинулась, чтобы сесть к нему спиной. Рауль подтащил стул и сел напротив Лес, требуя ее внимания.
– Лес, мы должные кое-что обсудить.
– Не сейчас… – Она отхлебнула виски, пытаясь уйти от разговора.
– Именно сейчас, – настойчиво сказал Рауль. – Так больше продолжаться не может.
– Ну, в чем дело? – вздохнула она.
– Что ты собираешься делать с командой?
– С командой? – нахмурилась она.
– На следующей неделе в клубе начинается турнир. Ты собираешься продолжать спонсирование команды Роба? – Он помнил, как Лес была увлечена работой с командой, как много уделяла времени всем организационным вопросам, и надеялся, что именно работа может стать тем средством, что выведет ее из депрессии. – Ему бы наверняка хотелось, чтобы ты это делала, Лес.
Она долго смотрела на Рауля. И ему показалось, что наконец-то он пробился через окутывавшие Лес равнодушие и пустоту. Затем она покачала головой.
– Нет.
Она не была больше уверена, что спонсировала команду исключительно Робу на пользу. Может быть, до того, как она встретила Рауля, у нее и бродило в голове такое неопределенное намерение, но сам план приобрел четкую форму только впоследствии. Команда была для нее способом оправдать присутствие Рауля, способом удержать его рядом, хотя Лес и притворялась, что занимается ею для Роба. Как много раз Роб служил прикрытием для ее желания быть около Рауля! Встреча с ним в Париже, полет в Аргентину, жизнь в estancia, создание команды – все это она делала, заслоняясь именем Роба, а на самом деле из желания находиться рядом с Раулем. Она отказывалась продолжать этот маскарад. По крайней мере, таков ее долг перед Робом.
– А как быть с игроками? – сказал Рауль. – Ты заключила с ними соглашение.
– Я компенсирую им время, которое они потеряли. Все они хорошие игроки. Уверена, что они найдут себе места в других командах.
Она встала и пошла к столику на колесах, уставленному бутылками.
Рауль потерпел поражение. Он опустил голову и глубоко вздохнул. Хотя Лес этого не сказала, но она имела в виду также и его самого. Правда, он без труда может присоединиться к другой команде, а в здешних местах, между Палм-Бич и Бока-Ратон, проходит множество соревнований, так что он сможет задержаться здесь на зимний сезон. Может быть, весной Лес отойдет от потрясения после смерти Роба и сумеет справиться со своим горем и своей виной.
Лес подошла к стойке бара в гостиной и плеснула в стакан еще виски.
– Мэри, ты уверена, что не хочешь ничего выпить? – Она глянула на сестру, готовая говорить о чем угодно, лишь бы избежать обсуждения того, почему она в этом году не появилась на рождественском обеде у Одры.
– Нет, спасибо.
Рождество – значит, дети. Дети – значит, Роб. Праздник без него был для нее мукой. Лес отхлебнула виски, чтобы приглушить ужасную боль. Прихватив бутылку с собой, она вернулась и села напротив Мэри.
– А где Рауль?
– Играет на турнире в поло-клубе.
– Тебе следовало бы поехать с ним, Лес. Тебе надо больше выходить из дома. Ты не можешь вечно сидеть в заточении. Ты превращается в какую-то отшельницу, и мне это не нравится.
– Мэри, я не могу сидеть на трибуне и не вспоминать все те матчи, в которых играл Роб. – На глаза у Лес навернулись слезы, а в горле встал мучительным комок, мешающий дышать. – Почему я только после его смерти узнала, что он принимал наркотики?
– Родители обычно бывают последними, кто узнает о плохом, Лес. Может, мы просто не хотим этого замечать, потому что не желаем верить, что такое может случиться с нашими детьми… Мы слишком этого боимся.
– Все признаки были налицо, – продолжала Лес, словно не слышала ответа сестры. – Изменения личности, паранойя, скрытность. Теперь я все их вижу.
– Лес, ты должна прекратить винить себя. Это не была твоя вина, – запротестовала Мэри.
– Нет, была, – тускло сказала Лес. – Разве ты не понимаешь, Мэри? Я потерпела поражение во всем. Я не была хорошей женой для Эндрю. И не была хорошей матерью для Роба.
– Это неправда.
– Нет, правда. Эти вспышки гнева у Роба, они были криками о помощи, но я их не слышала. Я не хотела слушать, потому что они вызвали бы слишком много всяческих неудобств. Роб обвинял меня в эгоизме и был прав. Я была счастлива и не желала, чтобы в мое счастье вторгалось что-либо неприятное. Я притворялась, будто верю: если достаточно долго не обращать на что-нибудь внимания, то оно пройдет само собой. Он нуждался во мне, а я не оказалась рядом, – горько проговорила она.
– Перестань терзать себя выдуманной виной. – Мэри наклонилась вперед и схватила Лес за руку, судорожно стиснувшую стакан с виски. – Вернее всего, ты не могла бы ничего поделать, даже если бы знала.
