Джоанна Кингсли - Любовные прикосновения
– Но половина Колизея, кажется, уже рухнула, – заметила Лари. – Не значит ли это, что мир находится на полпути к своему концу, синьор Пинелли?
– Синьорина Данн, вы слишком прекрасны, чтобы быть такой пессимисткой. Однако, если действительно наступил конец света, я скажу вам, что Рим – самое подходящее место для его встречи.
– Почему же, синьор?
– Потому что римляне считают, что нужно наслаждаться до последней минуты. Одна местная легенда гласит, что накануне конца света в Риме из многочисленных фонтанов будет бить вино, и горожане устроят грандиозный пир, фантастическое прощание с цивилизацией! Неплохая мысль, правда? Когда все уже сказано и сделано, лучше смеяться, чем плакать.
Лари согласилась и подумала про себя, что, может быть, пришло время руководствоваться этой философией, перестать оплакивать Ника и начать просто радоваться жизни.
Автомобиль продолжал ехать по городу, и она наконец решила спросить, где состоится обед с другими управляющими консорциума.
– Мы направляемся в дом нашего самого крупного инвестора. Поскольку вы интересуетесь оформлением интерьеров, мы подумали, что вы получите удовольствие, осмотрев его. На самом деле это настоящий дворец, полный самых невероятных произведений искусства и антиквариата. Скорее даже музей, не менее прекрасный, чем любой другой, но только немногие, самые привилегированные люди могут увидеть его.
Несколько минут спустя синьор Пинелли указал на живописные руины и объяснил, что это термы Каракаллы[43] и что в третьем веке, когда бани были построены, они вмещали в себя одновременно тысячу шестьсот купальщиков. Эти термы отмечали начало Аппиевой дороги, которой было уже две тысячи триста лет и которая вела из Рима к самой южной оконечности Италии. В древние времена на протяжении первых десяти миль вдоль дороги располагались усыпальницы римских патрицианских семейств, так как законы ранней империи не позволяли устраивать захоронения в городе.
Несколько минут «роллс-ройс» ехал по Аппиевой дороге, потом свернул на боковое шоссе и помчался по району, застроенному большими домами за железными заборами. Наконец автомобиль сделал еще один поворот, миновал небольшой парк и остановился перед палаццо. Лари была изумлена, увидев, что дом очень напоминает некоторые большие особняки в Ньюпорте.
Синьор Пинелли уже был готов нажать освещенную кнопку звонка у внушительных входных дверей, но вдруг замешкался.
– Синьорина Данн, если вы простите меня за то, что я буду немного… inframmente, – тут он сделал паузу, очевидно, подыскивая подходящее слово, – … словно старый дядюшка, который во все сует свой нос… то мне следует предупредить вас о том, что наш хозяин имеет репутацию… Казановы. Вы понимаете меня? Я не хочу сказать, что он плохой человек. Наоборот, он большой филантроп и очень щедр. Но с женщинами ведет себя, как пчела, перелетающая с цветка на цветок. И поскольку вы необыкновенно красивы, он, возможно, будет… moto brusco. Но вы не должны обижаться…
– Синьор Пинелли, если слова «moto brusco» означают, что он ко всем пристает, то не беспокойтесь! Мне приходилось иметь дело со множеством богатых клиентов, которые полагали, что я захочу украсить их жизнь не только мебелью и занавесками.
Толстяк улыбнулся.
– Va bene,[44] синьорина. Мои партнеры и я не хотели бы, чтобы вы отказались от работы из-за того, что будете чувствовать себя… оскорбленной.
Лари поблагодарила его за заботу, и после этого он наконец нажал на кнопку звонка.
Горничная впустила их и повела сначала по коридору с мраморным полом, потом через огромные филенчатые двери в большую гостиную с высоким потолком, украшенным фресками с изображением смотрящих вниз ангелов. Стены были обиты шелком и увешаны огромными картинами старых итальянских живописцев – Рафаэля, Тициана и Караваджо, каждая из которых стоила несколько миллионов долларов. Несколько мужчин среднего возраста беседовали между собой, держа в руках бокалы с напитками. Все они были одеты в элегантные шелковые костюмы и сшитые на заказ рубашки. Взгляд Лари перебегал с одного на другого, и она размышляла о том, кто из них Казанова, хозяин этого дворца.
При ее появлении все мужчины выстроились в очередь, чтобы быть представленными ей. Пинелли переводил ее от одного к другому, называя каждого по имени и рассказывая о его роли в консорциуме. Не все они были итальянцами. Некоторые приехали из Англии, Швейцарии, Франции и Западной Германии.
Дойдя до конца очереди, Лари заметала, что ни одного из этих господ Пинелли не представил как хозяина дома.
Когда она упомянула об этой оплошности, Пинелли сказал:
– Его здесь нет.
Потом он на мгновение отошел от нее к одному из гостей.
– Хозяин говорит по телефону, – сообщил Пинелли, возвратившись к Лари. – Нет сомнений, что это одна из его интрижек с женщинами – они всегда докучали ему. Но вскоре он должен вернуться. Он, несомненно, с нетерпением ждет встречи с вами, синьорина. Именно он предложил вас для оформления интерьеров.
– Так кто же он, синьор Пинелли? – спросила Лари.
Пинелли уже был готов ответить на ее вопрос, когда большие двери гостиной распахнулись и все присутствовавшие повернулись к ним лицом. Несколько других гостей быстро столпились вокруг мужчины, который вошел в комнату, поэтому Лари было плохо его видно. Пинелли взял ее за локоть и повел к этой группе. Мужчины отступили назад, освобождая проход, чтобы хозяин дома мог приветствовать Лари.
Лари была ошеломлена. Человек, которому ее собирались представить, был ей хорошо знаком. Увидев его, она испытала такое потрясение, что вдруг подумала, уж не сон ли это.
– Синьорина Данн, – произнес Пинелли, – позвольте мне представить вам нашего хозяина, синьора Чезаре Даниели!
Его загорелое лицо излучало улыбку, которая, как всегда, оказывала опустошающее воздействие. Приближаясь к сорока годам, он приобрел вид зрелой гордости, которая делала его еще более неотразимым, чем раньше. Волосы у него были длинные, но не свисали до плеч, как в юности, и на висках не мелькало ни малейших признаков седины. Когда они пожали друг другу руки, Лари не могла произнести ни слова, а Чезз смотрел ей прямо в глаза.
– Мне очень, очень приятно, синьорина, – произнес он.
По словам Пинелли, именно Чезз предложил ее кандидатуру для выполнения этого заказа, однако теперь было ясно, что он не упомянул о своем знакомстве с ней. Какие у него были причины скрывать это, – для Лари оставалось тайной. Однако она подхватила предложенную ей роль, поприветствовав его с таким видом, будто они никогда не встречались. Чезз поинтересовался тем, как ее устроили в отеле «Хасслер» и каковы первые впечатления от Рима.
