Дикарка для Хулигана - Настя Мирная
— С чего бы это? Я понимаю, Егор. Правда. Тебе лучше знать, что и как сделать. Я и так веду себя как какая-то маньячка. Если ты считаешь, что сейчас не время, то я тебе поверю. К тому же тебе реально вчера совсем плохо было. Просто, — не зная, как правильно подобрать слова, отвожу взгляд, — когда ты целуешь меня, когда обнимаешь, когда ласкаешь… В меня будто демон какой-то вселяется, и я не хочу, чтобы ты останавливался. Я не хочу, чтобы нас хоть что-то разделяло. Понимаешь?
В очередной раз и душу перед ним выворачиваю, и все желания и страхи вскрываю.
— Понимаю, Котёнок. Я тоже не хочу. — откидывает мой смартфон на тумбочку и усаживает верхом на себя. Ощущение твёрдой, горячей, подрагивающей плоти в промежности вызывает новый приток желания. — Как никто другой понимаю. И хочу тебя так, как никого никогда не хотел. Мы не заходим дальше, потому что я параноик. Слишком долго я воспринимал своё поведение и заскоки как должное. С одной стороны, я знаю, что в жизни больше не наврежу тебе. А с другой, всё равно боюсь, что мне сорвёт башню, но…
Обрываясь на полуслове, смотрит в стену.
Мы всегда спокойно разговариваем на любые темы, но не всегда это бывает просто. Знаю, что ему сейчас чертовски сложно, поэтому подталкиваю:
— Что, Егор?
— Что изменится за эти несколько дней? — прижимается ближе, касаясь своими губами моих. — Хватит мариноваться. Готова?
Воздух. Мне срочно нужен воздух. Но его нет. Я стараюсь дышать, но как только кислород попадает в горло, испаряется, не добираясь до цели. Дрожь набирает обороты.
Это случится? Сейчас? Он же не хотел. Почему передумал? А отчего мне так страшно? Я же сама его подбивала, а теперь превращаюсь в трусиху. Все слова Лики и Горы, а так же мои мысли сливаются в одно целое паническое настроение. Теперь уже и я думаю, что плохая идея заниматься сексом здесь и сейчас, но взгляд в его затуманенные бирюзовые глаза сметает всё на своём пути.
— Давно готова. — шуршу тихо-тихо, опустив веки.
И это не ложь. Я готова. А то, что меня нервной дрожью бьёт — не в счёт. Если я дам заднюю, то Егор остановится. Он никогда не станет на меня давить.
Гора с осторожностью целует меня, будто может этим спугнуть. Снимает мою и свою футболки. Скольжу ладонями по его телу. Обвожу синяк на плече, едва касаясь. От прикосновения к животу мышцы резко сокращаются, что выдаёт, какое влияние имеют мои действия на этого сильного, самоуверенного парня. Когда провожу по груди, ощущаю бешеное биение его сердца и слабую внутреннюю дрожь.
Он нервничает не меньше моего, но не выдаёт этого. Я тоже стараюсь спрятать страх, но Егор всё равно видит его, продолжая мучить меня слабыми касаниями и томными поцелуями, пока страх не сменяется возбуждением и дичайшим сексуальным желанием.
Пальцами пробирается под майку, задевая разбухшие и словно воспалённые соски. От его едва ощутимых касаний по груди растекается сладкая боль. Выгибаюсь навстречу его руке, без слов умоляя действовать быстрее и напористее, но он не поддаётся.
— Егор… — шепчу ему в рот, стараясь уловить взгляд.
Накрываю его кисть ладонью и сжимаю мужские пальцы на своей груди. Он ухмыляется, не останавливая поцелуя, и делает то, отчего я забываю обо всём на свете. Перекатывая у основания фаланг сосок, сминает плоть. Сгребает в руке, сдавливая пальцами, разгоняя по всем нервным окончаниям дрожь предвкушения.
Стону ему в губы во время бесконечного поцелуя, потираясь промежностью о его твердокаменный член. Сильнее сдавливаю ноги на его пояснице, пытаясь усилить трение. Северов то ли рычит, то ли стонет в ответ на мои действия и резко раскачивает таз, задевая головкой изнывающий клитор.
Рассеиваются все сомнения под его руками. Растворяются все страхи от его ласкающих губ и языка. Весь мир перестаёт существовать. Только я и он. Лишь мы и никого на всей земле. И этот момент. Момент, который изменит всё.
Егор проталкивает руку мне под плечи и поднимает моё обомлевшее тело. Цепляюсь за него, чтобы не свалиться обратно. Все мышцы ослабли, кости размякли, нервные окончания обострились. Он стягивает с меня майку и меня тут же тащит обратно сила притяжения подушки, но Гора только крепче прижимает к себе. Выпрямив ноги вперёд, усаживает меня верхом на член, вколачиваясь через три долбанных мешающих слоя ткани. Притискивает к себе так крепко, как только возможно физически.
Если бы могли, то растаяли бы и слились в одно целое. Сплавились в единый неразделимый организм. Одним телом. Одним сердцем. Одной душой. Одной на двоих жизнью жили бы.
Ноющие соски трутся о гладкую и твёрдую грудную клетку, покрытую испариной и невообразимо горячую.
Наверняка у него опять поднялась температура, но это не способно остановить ни меня, ни Егора.
Меня и саму таким кипятком изнутри шпарит, что вся спина изрезана мокрыми дорожками. Кровь, эволюционируя, обращается в потоки лавы. Перегревает мозг, сжигая всё, кроме желания принадлежать своему любимому Хулигану полностью. Вместе с девственностью — жизнь отдать. В его надёжные руки всю себя вложить. Всем существом в сердце поместиться.
— Я люблю тебя. — воздухом макушку обжигаю, пока его губы вниз по горлу скользят.
Он зубами царапает шею. Перекрывает это действие ласковыми мокрыми поцелуями. Вылизывает солёную кожу. Свободной рукой терзает грудь. Сжимая пальцами, тянет вверх сосок, проворачивает. Задерживая в таком положении, гладит большим пальцем. Подвернув губы, стараюсь хоть немного сдерживать амплитуду стонов. Северов без конца поднимает и опускает бёдра. Разделяющая нас ткань промокает до нитки от водопада выделяемой организмом смазки. Его язык, губы, зубы везде. На шее, горле, ключицах, плечах, груди. Ртом от одного соска к другому перебирается. Сосёт, кусает, гладит. Но мне мало.
Вцепившись в его волосы, прижимаю ближе.
Остатками расплавленных нейронов понимаю, почему он действует так медленно. Он просил дать ему время, чтобы всё сделать правильно, но я ему его не дала. Поэтому он и делает всё возможное, чтобы наш первый раз стал незабываемым. И я тоже хочу. У меня-то без вариантов, но вот у Егора…
Все мои поторапливания исключительно на автомате идут. Когда Гора меня заводит, это
