Игрок (СИ) - Гейл Александра

Это звучит так оправдательно, что даже неловко.

— Ты предлагаешь отвезти тебя в аэропорт?

— Именно, — с облегчением отвечает моя почти бывшая жена.

Мне нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что утренний секс и уютное валяние в постели накрылись медным тазом. К тому же Жен, заметив мой взгляд, коварно улыбается и сладко потягивается на кровати, отчего одеяло сползает до самой талии. Мыслить связно становится тяжелее, а прежде чем ответить Вере, приходится и вовсе откашляться.

— Во сколько твой самолет?

— В одиннадцать двадцать.

Я начинаю просчитывать в уме, сколько мне нужно времени на сборы. Посадка, регистрация, доехать до аэропорта, заморочки с парковкой, переходы по терминалам…

— А который терминал?

— Кирилл, подъезжай к половине девятого, — вздыхает она.

На часах семь пятнадцать. Вздыхаю и соглашаюсь на откровенно невыгодные для себя условия, а затем, в попытке урвать кусочек блаженства, все-таки хватаю в объятия Жен. Она почти не сопротивляется, от удовольствия зажмуривается и запрокидывает голову, подставляя под поцелуи шею. Ну как тут удержишься?

— То есть ты мне предлагаешь две минуты и на выход? — спрашивает Жен, намекая на весьма жесткие временные рамки.

— А есть предложения получше?

— Послать твою жену к черту.

— Если мы сегодня это перетерпим, она станет бывшей быстрее, — взываю я к голосу разума.

Меня немножко обижает, с каким энтузиазмом воспринимает Жен эту новость. Будто до сих пор не верит, что ради нее я готов бросить Веру. Хотя, наверное, стоило бы порадоваться серьезности ее намерений. Да, она не бежит прочь, но ведь обещаний тоже не давала…

— А я уж было подумала, что колечко выбросил, и на этом все.

— Ты ревнуешь? — спрашиваю, не в состоянии скрыть триумф в голосе.

— Еще бы! В больнице ты мне о ней не сказал!

— Точно… Мне так не хотелось объяснять, что где-то там, на другом конце света у меня есть супруга, которая так занята карьерой, что не находит времени справиться о моем самочувствии… — выгибаю бровь. — Я и Капранову о ней не сказал, и Павле этой вашей, и вообще…

— Капранова и «Павлу эту нашу» ты под наркозом не лапал!

— Может, лапал бы, попадись они под руку… — смеюсь.

И немедленно выясняется, что у Жен отлично получается отбиваться от неугодных… Чтобы ее утихомирить, приходится заломить руки за голову. И этим шутливый конфликт оказывается исчерпан, так как она сама обвивает ногами мою талию. Я не мог бы противиться такому призыву ни секунды. Вхожу в нее, и наслаждение простреливает все тело. В голове не остается ни одной мысли. Это чувство стоит всех грядущих неприятностей. Всех… И уж тем более опоздания на самолет одной небезызвестной особы.

Не думаю, что до этого дня хоть раз в жизни выходил из дома во вчерашней мятой рубашке. Но искать в шкафу что получше не было времени. Возможно, мне придется купить Вере билет на другой рейс, но лучше бы успеть, тем самым избежав уточнения причины проволочки.

— Прости, я поздно, — говорю с порога.

— Девять пятнадцать, Кирилл, я звонила тебе раза четыре, но ты не брал трубку… — а потом она замолкает и смотрит на меня огромными глазами. — Ты что, так и вышел на улицу? В легкой куртке?

А еще растрепанный, взъерошенный, сонный, с искусанным губами и в мятой рубашке. Оказывается, вот как выглядит абсолютно счастливый человек — совсем не то, что нам показывают в фильмах.

Вера, в отличие от меня, над своим внешним видом немало потрудилась. Очень старалась продемонстрировать, что ее жизнь не закончилась. Темно-красный брючный костюм (совершенно неподходящий для полета), уложенные волосы, парадный макияж… Ее ночь тоже была бессонной, но совсем по другой причине. Мне из-за этого неловко, но с другой стороны — она позвонила мне рано утром. На что рассчитывала? Если бы предупредила вчера, я бы хоть подготовился.

— Давай чемодан, — говорю. — Надо спешить.

Она садится в машину и раскладывает на коленях бумаги. Собирается обсуждать условия по дороге. Как минимум потому, что больше некогда… Ничего, у нас по пути достаточное количество пробок, чтобы вдоволь навоеваться.

Следить одновременно и за дорогой, и за собственными интересами оказывается непросто, и все, что не является важным, я просто отметаю к юристам. К счастью, мы еще в самом начале разговора решили вести честную игру. Да и обсуждать-то особо нечего, разве что ценные бумаги. Вопрос с недвижимостью, автомобилями и прочим имуществом решается без труда: все, что в Германии, отходит ей, а все, что в России — мне. Мы даже собственность уже разнесли по странам, осталось только документально заверить то, что нас больше ничто не связывает. А мы все за брак пытались цепляться…

По-настоящему меня волнует только один вопрос:

— Что ты хочешь за акции исследовательского центра?

— Ничего. Они останутся у меня, — ровно отвечает Вера.

— Это не обсуждается. Сколько?

— Я не планирую от них избавляться, — сообщает. — Это выгодный объект, к тому же…

— Так мы к соглашению не придем, — говорю ей по возможности мягко. — Я поднимал этот центр, и это было непросто. Он — не игрушка, которая поможет нажиться.

— Я заметила, — сухо отвечает она. — Его содержание стоит немало. А исследования пока существенных результатов не приносят. Тем не менее, иметь подобное заведение престижно.

Мне хочется сказать ей, что за такой короткий срок ничто не приносит существенную прибыль, но абсолютно очевидно, что, пусть Вера и согласилась дать мне развод, мы добрались до новой стадии отношений: цивилизованно бьем по больным местам. Осознанно или нет, я приехал к ней от любовницы, проигнорировав даже поход в душ. Глупо было надеяться, что реакции не последует.

Кстати о престиже.

— Ренуара иметь тоже престижно, — говорю. — Меняю центр на Ренуара.

— Ты не всерьез, — удивляется Вера. Ее недоумение такое искреннее, что даже я на мгновение задумываюсь, не сошел ли с ума. Кажется, я так ни разу и не отважился сказать жене, как ненавижу эту картину.

— Ты согласна?

— Ренуар с каждым годом все дороже, а твой центр…

— Мне дорог центр, тебе — Ренуар. Честная сделка. Меняемся, и никаких притязаний.

Она колеблется, выискивая подвох, просчитывая варианты. И на мгновение мне становится страшно. А вдруг Рашид был прав, и мне придется искать подход к обиженной бывшей жене до конца своих дней? Но, к счастью, она слишком любит своего Ренуара…