Творец слез - Эрин Дум
— Ой, Аделина… — Я собиралась извиниться, но увидела на ее лице выражение, которого давно не видела. Очень давно — с детства. Еще до того как она заговорила, я нутром почувствовала что-то недоброе.
— Ника, — сказала она, — Маргарет вернулась.
Должно быть, меня унесло в другое измерение, потому что все внезапно перестало существовать: воздух, земля, солнце, ветер, моя рука на дверной ручке.
— Что?
— Она вернулась.
Аделина вошла и закрыла дверь.
— Они арестовали ее в аэропорту. Она здесь, Ника. Уже две недели.
Приняв заявление от Питера, полиция стала искать Маргарет и выяснила, что она давно уехала из страны. Точнее, сразу после того как ее уволили из Склепа, закрыв глаза на ее зверства. Мы думали, что она избежит наказания, отсидевшись где-нибудь лет десять, но Асия уверила нас, что у серьезных преступлений, к каким относится насилие над детьми, по закону штата Алабама нет срока давности.
Маргарет совершала ужасные преступления из года в год, нанося своим жертвам психологические травмы с неоправданной жестокостью. Неважно, сколько лет прошло. Она била и унижала детей, о которых должна была заботиться, и даже время не могло стереть из памяти ее злодеяния.
Она думала, что вернется сюда как ни в чем не бывало. Она не знала, что кто-то написал на нее заявление. И как только она приехала, ее задержали.
Аделина говорила, заикаясь от волнения, но ее голос выдавал чувство, которое испытывала и я: смесь недоумения, шока, мести и ужаса. Я позволила ей высказаться за нас обеих, потому что была слишком потрясена, чтобы реагировать на эту новость.
Аделина возбужденно ходила по гостиной, потом остановилась, посмотрела на меня с сочувствием и сказала:
— Суд начнется на днях.
Осознать эти странные слова почти невозможно. Я не могла представить себя в зале суда, хотелось от всего отгородиться.
— Им нужно как можно больше свидетелей. К сожалению, прошло много лет и не всех воспитанников удалось найти. Одни уехали, другие не смогут прийти, третьи отказались.
Аделина помолчала, и я сразу поняла, о чем она собирается меня попросить. Она посмотрела на меня большими голубыми глазами, а затем мягким, но твердым голосом сказала:
— Приходи на суд, Ника. Выступим с тобой свидетельницами.
Ее просьба ввергла меня в панику. Я должна радоваться этой новости, желать справедливости, но мысль о том, что Она, кошмар из прошлого, снова появится в моей жизни, перевернула мою душу.
Я продолжала ходить к психологу. Мои страхи утихли, но не исчезли. Я все еще не могла носить ремни, а при прикосновении к кожаным изделиям меня тошнило. Иногда мои страхи превращались в монстров и терзали душу.
Исцеление не приходило. Порой я ощущала ее присутствие в своих снах, по ночам я могла услышать ее ужасный голос, шепчущий мне на ухо: «Знаешь, что будет, если ты кому-нибудь об этом расскажешь?»
— Я тоже хочу забыть ее, Ника! — Аделина прищурилась и сжала кулаки. — Я тоже… Как бы я хотела, чтобы у меня было другое детство — счастливое, свободное от Нее… Но это наш шанс, Ника! Наконец-то мы дождались момента, когда нас готовы выслушать. Ход за нами. Не будем молчать, не отойдем в сторону, только не сейчас! Сделаем это ради меня, ради тебя, ради Питера и всех остальных. Она должна заплатить за то, что сделала.
Аделина часто дышала и смотрела на меня заплаканными глазами, но я видела железную решимость на ее лице. Она ужасно боялась этого суда. Никто из нас не хотел видеть Маргарет снова. Никто из нас не хотел опять встретиться с ней глазами. У нас одинаковые шрамы, одна и та же отчаянная тоска в душе. И у нас появился шанс навсегда избавиться от этого кошмара. Я вспомнила ту девочку, которая до сих пор часть меня, увидела нас двоих, маленьких и в синяках, подбадривающих друг друга в темноте общей спальни.
— Я выступлю свидетельницей. — Я сжала пальцы в кулак, чтобы не было заметно, как они дрожат. В глазах Аделины загорелся мощный свет. — Но пообещай мне одну вещь, — продолжила я, — Ригель ничего не должен знать.
Аделина остановилась и посмотрела на меня. Я не смогла выдержать ее разочарованный и растерянный взгляд. Она надеялась, что Ригель тоже придет на заседание, чтобы морально нас поддержать.
— Это из-за…
— Я не хочу, чтобы он там был, — перебила я жестко.
Я сжала пальцы, и мой взгляд на Аделину впервые в жизни не допускал возражений.
— Он не должен приходить в суд.
В тот судьбоносный день я надела узкие темные брюки и белую шелковую блузку с облегающим серым жилетом. Мне казалось, что этот кусочек ткани душит меня, поэтому я все время теребила его пальцами. Анна спросила, не хочу ли я надеть один из ее жакетов поверх блузки, но одной мысли, что он стиснет запястья, было достаточно, чтобы у меня скрутило желудок. По мраморному полу коридоров стучали каблуки элегантно одетых мужчин и женщин. В здании суда, просторном и торжественном, с высоченными потолками, мы казались крошечными и незначительными.
Все будет хорошо, — прошептал голос Анны.
Аделина, стоявшая рядом с ней, нервно сглотнула. Ее голубые глаза сейчас напоминали зимнее море, нервное, мутное и взволнованное. Бледная, под глазами тени — значит, не только я мучилась бессонницей последние дни. Карл не смог прийти, и ей очень не хватало его сейчас. — Я пойду с вами, сяду среди зрителей, — продолжила Анна. — Нам нужно подождать… О, вот она.
Я повернулась к фигуре, поднимающейся по большой лестнице. К нам подошла Асия, одетая в темную юбку и бирюзовую атласную блузку. Энергичная и решительная, она хорошо вписывалась в строгую и формальную обстановку Дворца правосудия. Удивительно, что она пришла. Я знала, что Асия получила диплом юриста и хотела стать адвокатом по гражданским делам, но не ожидала ее здесь увидеть.
— Извините, — сказала она решительно, — я поздно увидела, что они перенесли время заседания.
В глазах Аделины замерцали искорки радости, когда она посмотрела на Асию. И тогда я поняла, что это она попросила ее приехать. Асия села рядом, и я почувствовала, что воздух вокруг нас изменился, как будто наполнился неведомой силой. Она пришла поддержать нас. Как это хорошо.
— Нам пора заходить, — сказала Асия спокойным деловым тоном. — Анна, ты сразу проходи на галерею. А вам двоим придется ждать в
