Энн Стюарт - Невеста для блудного сына
Александр Макдауэлл был мертв — это все, что она помнила. Кто-то стрелял в него и убил. Все прочие воспоминания были путаными и вызывали панический ужас. Впрочем, Каролин научилась не думать об этом. Научилась не задавать вопросов. И сны постепенно прекратились. Она смогла, наконец, загнать их во мрак забытого прошлого. Хотя Салли и тосковала по Алексу, но никогда не спрашивала, что ей известно о событиях той ночи. Со своей стороны, Каролин не хотела отнимать у нее надежду. Проще было забыть ту летнюю ночь, притвориться, что ничего не было.
И вот теперь она лишилась даже мнимого спокойствия. Во всяком случае с появлением самозванца, лжеца, проходимца, который всеми правдами и неправдами сумел проникнуть в дом Салли, чтобы завладеть ее деньгами. Так к ней вернулись прежние сны. Похоже, отныне ей вновь не знать ночного покоя.
Нет, зря она тогда не сказала правду, даже если бы ее признание разбило сердце Салли. И сейчас ей меньше всего хотелось ворошить неприятные воспоминания, она не могла причинить боль той, кем дорожила больше всех на свете.
Да и как она смогла бы сознаться спустя восемнадцать лет? Ей оставалось лишь одно: держать рот на замке, внимательно за всем наблюдать, ждать, когда этот тип чем-нибудь себя выдаст.
И надеяться, что сны больше не вернутся к ней.
Пэтси Макдауэлл выглядела моложе даже собственного сына и уж точно красивее. Впрочем, чему удивляться? Над лицом и телом этой особы — которой, между прочим, стукнуло пятьдесят восемь, — неустанно трудились самые дорогие пластические хирурги. Кроме того, она постоянно сидела на какой-нибудь новомодной диете или опробовала новый комплекс физических упражнений под руководством личного тренера. Кожа Пэтси была золотисто-коричневого оттенка, достигнутого при помощи косметики по цене как минимум семьдесят пять долларов за унцию[2] и воздействия ультрасовременных соляриев. Карие, как у всех Макдауэллов, глаза, как всегда, равнодушно смотрели на Каролин. Пэтси лениво потянулась за сигаретой и с давно отработанным изяществом закурила.
— Как поживаешь, Каролин? — задала она свой коронный вопрос. Ее абсолютно не интересовало, что собеседница скажет в ответ. Впрочем, это не помешало Каролин сказать правду.
— У меня как-то тревожно на душе, — спокойно произнесла она.
В ответ Пэтси не то улыбнулась, не то состроила гримаску.
— Разве нам всем не тревожно? Где этот загадочный пропавший наследник? Я нарушила свой график и притащилась сюда в такую даль не для того, чтобы напрасно тратить время.
Тетушка возлежала на диване в гостиной комнате, изящно скрестив красивые длинные ноги. Каролин отметила про себя, что она не случайно опустилась на обтянутый розовым шелком диван — он выгодно оттенял цвет ее светло-бежевого костюма. Совершенная картина требовала соответствующей рамы, и Пэтси умела подобрать именно то, что нужно.
— Я не видела Алекса этим утром, — сказала Каролин. На самом деле она все утро старательно избегала встречи с ним. — Когда ты приехала?
— Такое впечатление, что уже несколько часов назад, дорогая, — ответила Пэтси, зевнув. — Меня привез мой славный Джордж. Согласись, что мне повезло с сыном. И тем не менее все это ужасно утомительно. Пожалуйста, найди для меня Алекса. Скажи ему, что любящая его тетушка Пэтси умирает от нетерпения поскорее увидеть своего обожаемого племянника. Не говоря уже о его кузене Джордже. Они же ровесники и в детстве были неразлучными друзьями.
— Особой дружбы между ними я что-то не замечала, — поправила ее Каролин. Пэтси оставила ее слова без внимания, как всегда, готовая пересмотреть историю семейных отношений исключительно в свою пользу.
Впрочем, это еще мягко сказано. Если Пэтси и Уоррена, несмотря на все их высокомерие и эгоизм, еще можно было терпеть, то Джордж Кларендон, известный в детстве под прозвищем Поросенок Джордж, был совершенно невыносим. Элегантный, красивый, язвительный, он, казалось, вечно был занят тем, что пристально наблюдал за окружающими, старясь запомнить все их недостатки.
— Кажется, Алекс снова сблизился с Уорреном. Подозреваю, они почувствовали родство душ, — сдержанно ответила Каролин.
Пэтси смерила ее пристальным взглядом.
— Удивительно! — пробормотала она. — Ни за что бы не подумала, что Алекс и Уоррен могут сойтись. Хотя, конечно, прошло целых восемнадцать лет. Люди меняются.
— Верно.
— И все-таки, — продолжила Пэтси, — ты меня заинтриговала. Если Уоррен узнал и принял его, то мне, пожалуй, нет оснований сомневаться, настоящий ли это Алекс. В конце концов Уоррен даже более осторожен и недоверчив, чем я. И всегда не прочь при случае мне об этом напомнить.
Каролин ничего не ответила, и это обстоятельство не ускользнуло от Пэтси.
— Салли, как я понимаю, тоже верит, что это он?
— Абсолютно.
— А ты, дорогая Каро?
Каролин терпеть не могла, когда ее называли Каро. Более того, подозревала, что ее собеседнице это прекрасно известно. Тем не менее она изобразила сдержанную улыбку.
— Я по натуре недоверчива.
Пэтси пожала плечами:
— Думаю, мне придется принять собственное решение. — С этими словами она выглянула в окно. День выдался холодный, пасмурный, и снег на бурой земле так и не успел растаять. — Не лучшее время года для встречи родственников. Сегодня приедут Тесса и Грейс. Мне хотя бы удалось уговорить Грейс не привозить сюда ее шумных отпрысков. Дети вызывают у меня аллергию.
Этого только не хватало! И без того последние дни обернулись для Каролин сплошной нервотрепкой, однако неминуемый приезд остальных взрослых детей Пэтси стал последним ударом.
— Я поговорю с Констанцей, — пообещала она и развернулась, чтобы выйти из комнаты. Будь у нее такая возможность, с каким удовольствием сейчас сорвала бы на ком-нибудь свое раздражение!
— В этом нет необходимости, дорогая, — остановила ее Пэтси. — Констанцу я уже предупредила. Насколько я понимаю, ты спишь в комнате, которую обычно занимает Тесса. Надеюсь, ты ее освободишь. Моя дочь жутко привередлива, и, если ей придется с кем-то делить комнату, она предпочтет взять в соседки Грейс. Надеюсь, ты меня понимаешь? — спросила Пэтси и светски улыбнулась.
— Я не возражаю, — покорно ответила Каролин.
— Как хорошо, что Салли несколько лет назад отремонтировала дом, а то тебе пришлось бы переехать в квартиру прислуги и потеснить Рубена и Констанцу. Впрочем, ничего страшного, Салли и так донельзя их разбаловала. Моя сестра всегда отличалась добрым сердцем, — заявила Пэтси и вновь одарила Каролин слащавой улыбкой.
