Барбара Брэдфорд - Состоятельная женщина. Книга 1
Приход Осборна прервал его размышления. Постучав в дверь, тот не вошел, а прямо-таки вплыл в комнату. Самодовольный щенок! Сколько в нем эгоизма, тщеславия и внешнего лоска, подумал Генри, с внутренней неприязнью глядя на безукоризненно одетого молодого человека, стоявшего сейчас перед ним. Но что еще, спрашивается, можно ожидать от выпускника Итона?
– Доброе утро, Генри!
– Привет, Осборн!
– Великолепный день, не правда ли, Генри? По-моему, весна в этом году обещает быть ранней. Как по-вашему, сэр?
– Погода меня не интересует, – пробурчал Генри. Тони Осборна как будто не задел тон патрона, или он попросту сделал вид, что ему это все равно. Однако манера его сделалась более деловой, а голос – чуть более холодным.
– Я хотел бы обсудить с вами счета Роу, – начал он.
– Не сейчас! – Генри остановил его жестом руки и отрицательно покачал головой. – Я вызвал вас для того, Осборн, чтобы удостовериться: нет ли каких-нибудь проблем со счетами миссис Харт? Я только что с ней разговаривал, и она просила меня с утра зайти к ней в магазин. Значит, с нашей стороны все в полном порядке?
– Абсолютно, сэр! – твердо ответил Осборн, удивляясь, зачем его вызвали. – Все под контролем.
– Полагаю, вы следили и за ее капиталами за границей? Проверили ли вы вчера состояние ее зарубежных авуаров? – И Генри озабоченно постучал ручкой по столу.
– Мы всегда делаем это по понедельникам. Проверяем американские и австралийские вклады – там все в полном ажуре. „Сайтекс" ведет себя вполне прилично. После прихода нового президента компании акции даже поднялись в цене. А в чем дело, Генри? Разве что-нибудь произошло? – начиная беспокоиться, спросил Осборн.
В ответ Генри отрицательно покачал головой.
– Мне лично ничего такого не известно, Осборн. Просто я люблю быть в курсе текущих событий и располагать полной информацией, раз я встречаюсь с миссис Харт. Давайте-ка пойдем к вам и вместе просмотрим все ее счета.
После полутора часов проверки основных Эмминых счетов Генри полностью удостоверился в том, что Осборн и двое его помощников прекрасно справляются со своими обязанностями, проявляя похвальное усердие. Все английские текущие счета находились в идеальном порядке. Что же касается заграничных авуаров, то они включали последние изменения мировой конъюнктуры, правда с учетом разницы во времени, с которой данные биржевой котировки поступали в Лондон. Ровно в одиннадцать – банкир славился своей пунктуальностью – Генри надел черное пальто, взял котелок и зонт и отправился на встречу с миссис Харт. На минутку остановившись на ступеньках лестницы, он втянул носом воздух. Осборн был прав: для января день был прекрасный, хотя и холодный, но бодрящий и солнечный, пахнущий весенней свежестью. Генри быстро зашагал по улице, поигрывая тростью зонта. Высокий, красивый, еще не старый (чуть за шестьдесят), серьезный, исполненный достоинства – кто бы мог, глядя на него, подумать, что по натуре человек этот был легкомыслен и насмешлив.
Генри Росситер обладал утонченным холодным рассудком, отличаясь при этом остроумием. Начитанный и культурный, он был знатоком искусства, коллекционировал первые издания редких книг, увлекался театром и музыкой. Как и положено истинному джентльмену, он отлично ездил верхом и прекрасно стрелял, а у себя в графстве, где находилось его родовое поместье, состоял даже членом охотничьего клуба. Происходил Генри из богатой и знатной аристократической семьи, владевшей обширными земельными угодьями, и это наложило на него свой неизгладимый отпечаток: в результате получился своеобразный гибрид, состоящий из здорового консерватизма, присущего высшему английскому сословию, и светской изощренности объездившего чуть ли не полмира космополита. Успевший дважды жениться, сейчас он снова находился в разводе, что делало его одним из самых завидных женихов Лондона. Хозяйки самых изысканных столичных салонов наперебой старались заполучить к себе этого блестящего и занимательного собеседника с прекрасными манерами и галантностью стареющего бонвивана. Словом, он был привлекателен и по-своему опасен для женщин, имея успехи и в бизнесе, и в обществе.
Поймав на углу такси, Генри сел в машину и, слегка наклонившись к водителю, назвал только фамилию миссис Харт – этого было достаточно, чтобы лондонский „кэбби" знал, куда ехать. Откинувшись на спинку сиденья, он расслабился, совершенно уверенный, что Эмме не в чем упрекнуть ни его самого, ни его банк. Абсолютно не в чем. Правда, истинная причина сегодняшнего внезапного приглашения по-прежнему оставалась для него загадкой, но разъедавшая душу тревога отступила.
„Женщины, – подумал он с отчаяньем, но и с некоторым удовольствием, – это и в лучшие-то времена совершенно непредсказуемые создания!" Генри всерьез полагал, что иметь с ними дело просто невозможно: они то озадачивали, то разочаровывали, а то, наоборот, очаровывали его, и так всю жизнь. Однако сейчас ему надо, решил он, срочно перестраиваться в отношении своих взглядов на женщин: ведь как-никак он ехал к Эмме. А уж ее-то при всем желании не назовешь непредсказуемой, как и не скажешь, что с ней невозможно иметь дело. Своевольная – да, иногда даже упрямая до такой степени, что не сдвинуть с места. Но в основном он знал ее как чрезвычайно благоразумную и уравновешенную женщину. Осмотрительность безусловно была одним из ее главных достоинств. Нет уж, применить к этому человеку слово „непредсказуемый" просто невозможно.
Пока такси лавировало среди потока машин, пробираясь по запруженным улицам в сторону Найтсбридж, мысли Генри неотступно вертелись вокруг одной женщины – Эммы Харт. Добрыми друзьями и деловыми партнерами они были уже долгие годы и за это время, можно сказать, притерлись друг к другу и ценили свои отношения. С Эммой ему было всегда легко работать, так как ее ум отличали логика и прямота суждений. В ее мышлении не было ничего от обычной для женской половины рода человеческого запутанности; к тому же, голова ее не была забита всякого рода женским вздором. Он невольно улыбнулся, вспомнив, как однажды сказал ей, что ум у нее чисто мужской.
– Да? А что, между ними существует какая-то разница? – спросила она резко, но при этом с улыбкой на губах. Такая постановка вопроса ее явно позабавила.
Помнится, тогда его несколько задел ее вопрос: ему-то хотелось сделать ей комплимент! Ведь о способностях женщин, прежде всего умственных, Генри был весьма невысокого мнения.
Эмма очаровала его буквально с первого же дня их знакомства. Она показалась ему тогда самой очаровательной женщиной на свете и, после стольких лет, все еще оставалась таковой. Было даже время, когда он считал, что влюбился, хотя сама Эмма не догадывалась об этом. В то время ей было тридцать девять, а ему всего двадцать четыре – тот самый возраст, когда опытная женщина кажется как раз наиболее желанной. Эмма была потрясающе красивой – с этой ее копной блестящих волос, начинавших расти чуть не с середины высокого лба, где они круто сходились треугольником, называемым в народе „вдовьим пиком" (считается, что женщинам, у которых волосы растут таким образом, суждено рано овдоветь); с живыми зелеными глазами, сияние которых ошеломляло. Ее отличала поразительная энергия и упругая жизненная сила, которые заразительно действовали на окружающих. Что касается Генри, то он прямо-таки восторгался бодростью Эмминого духа и ее невероятным оптимизмом. Как непохожа она была на вялых и чопорных женщин, окружавших его в жизни! Сардонический ум, смешливость (она готова смеяться и над собой, и над своими бедами), прирожденная веселость и вкус к жизни – все это Генри находил восхитительным. И все эти годы, вплоть до сегодняшнего дня, его продолжал восхищать ее искрометный ум, ее интуиция и неистребимая решимость добиваться поставленной цели. По-прежнему неослабевающим было и ее природное обаяние, которым с годами она научилась искусно пользоваться и которое, Генри это знал, неизменно помогало добиваться наивыгоднейших результатов.
