Виктор Захаров - Роман для себя
Свадьбу сыграли незадолго до институтского выпускного вечера. Первые три года семейной жизни решили проверить чувства и не заводить детей. Потом родилась дочь, еще через два года — сын. Совместная забота о воспитании детей, дружное преодоление трудностей жизни, отсутствие каких-либо серьезных размолвок, не говоря уже о ссорах, делали их семью образцовой в глазах окружающих. Они хорошо понимали друг друга и почти не обсуждали вопросы, требующие решения; все решалось как-то само собой.
У них не было принято говорить о том, что происходит в душе каждого. Внутренний мир был личным пространством, куда вход был воспрещен. Влад иногда замечал слезы в глазах жены, но на свои попытки выяснить причину их появления получал уклончивые объяснения, что женщины часто плачут. Его это озадачивало, и он искал причину в себе. Не найдя никакой причины, соглашался с таким объяснением. Если находил, старался устранить.
Жизнь текла своим чередом. Отдыхать они предпочитали не вдвоем, а с компанией друзей. Это стало традицией. Он не мог вспомнить, были ли у них другие длительные поездки вдвоем, кроме той поездки в горы да свадебного путешествия. Отличные друзья, с которыми хотелось встречаться, организовывать праздники, пускаться в приключения, петь песни, ставить спектакли, существовали всегда. Взаимовыручка и взаимопонимание, доверие и искренность помогали всем вместе идти по жизни. Кто-то на время отходил от компании, а потом возвращался. Они же были в ней всегда. Она постоянно расширялась, вбирая в себя все новых и новых друзей. Личное часто отходило на второй план, уступая интересам сообщества.
Владу, в общем, нравилось, принимая собственные решения, учитывать интересы других людей. Он находил в этом удовольствие. Поэтому никогда не был инициатором конфликтов, предпочитая брать трудные обязанности на себя; не любил спорить, но часто, слушая и анализируя то, на чем настаивают другие, предлагал приемлемые компромиссные решения. Его внутренний мир, возможно, для кого-то являлся загадкой, но в компании было не принято залезать в душу других людей, и свойственные ему нерешительность и молчаливость, по-видимому, всех устраивали.
Его уважали и считали надежным другом и товарищем. Лишь как-то раз на очередной вечеринке женщина, которой выпала роль предсказывать ему будущее, неожиданно заявила, что он «может сойти со своего пьедестала». «Что она имеет в виду? — подумал тогда он, но не стал высказывать удивление, надеясь отыскать компромисс. — Может, она и права».
Размышляя на эту тему, он задумался о своих отношениях с женщинами.
Многие из них проявляли к нему интерес, хотя долгое время после свадьбы он не позволял себе отвечать им взаимностью, считая это скорее неправильным поведением. В «мужских» разговорах о женщинах обычно не участвовал, но и не считал необходимым публично осуждать кого бы то ни было за распутство. Сложилось так, что беседы, касающиеся его внутреннего мира, лучше всего проходили с представительницами противоположного пола, и никогда он не вел их с мужчинами. Может быть, потому, что такие черты характера, как чувствительность и доверчивость, свойственные ему, чаще находили отклик у женщин, чем у мужчин. Если кому-то из женщин он позволял проникнуть в свой внутренний мир, то она могла оставаться там довольно долгое время. Хотя таких в его жизни были единицы, но все же они были: в школе, в институте, в кругу коллег и друзей в более поздние годы.
К сожалению, таких доверительных отношений не было с родителями. Замкнутость и желание жить в согласии со своим внутренним миром помогали приспособиться к одиночеству. Сами причины такого одиночества, по-видимому, были глубоко скрыты в его душе, и искать их следует, скорее всего, в раннем детстве.
Из того, что сохранилось в памяти, наиболее сильное впечатление на него произвел разговор с матерью, когда ему не было еще и десяти лет. Она спросила, хочет ли он, чтобы отец ушел из семьи. По его испуганному лицу и покатившимся по щекам слезам она все поняла. Отец остался в семье. Это был ее выбор, который, видимо, дался ей нелегко. Может быть, поэтому через несколько лет у нее обнаружили рак. К счастью, операцию сделали своевременно и довольно удачно, и она прожила после этого еще двадцать пять лет.
Ощущение одиночества по-настоящему начало ослабевать, только когда он стал встречаться с Татьяной. Не было ни одной темы, которую они не могли бы обсудить. Она открыла ему свой внутренний мир, а он открыл ей свой. Раньше он путешествовал по своему внутреннему миру в одиночку, иногда попадая в «города» с защищенными от лучей света высокими стенами, извилистыми улицами. Прохлада и полумрак не располагали к бурному веселью, и он предпочитал вместо бравурных маршей мелодичную тихую музыку, вместо смешных юмористических рассказов — романы-размышления о жизни и лирические стихи, вместо веселых песен — грустные. Теперь перегородки разрушились, улицы расширились, ярче стало светить солнце, и образовалось неограниченное, бесконечное пространство, в котором и поселилось их совместное МЫ.
Я метался по улицам старого города,Попадал в те места, где не ждут фонари.Я огонь зажигал, полагая, что здоровоОсветить, наконец, то, что было внутри
Мироздания ветхого, несовершенного,В той пустой суете позабытого начисто,С давних пор повседневной заботы лишенного,Отстраненного временем и безучастного
К этой жизни, что, в общем, вполне состоятельна,Привлекательна внешне и в меру успешная.Почему же к другому влечет бессознательно?Или, может, осознанно? А не поспешно ли?
Может, есть что-то главное, временем скрытое,Что по воле судьбы до поры не замечено,А сегодня рванулось в пространство закрытое,Как казалось вчера? А теперь — бесконечное…
Видно, знать это все невозможно заранее.Только время проверит пристрастно решение.Вверив чувствам судьбу, мы выходим за грань ееИногда. И тогда совершаем крушение.
Но, оставшись на грани судьбы, бесконечноеПокоряем. В том нам помогает Гармония,Что дарует Любовь — чувство сладостно вечное.Подчинимся же ей! Не нужны церемонии.
Влад заснул лишь под утро. Разбудил его телефонный звонок.
— С добрым утром, любимый! Удалось поспать?
— Не знаю сколько, но очень немного.
— Пойдешь в бассейн?
— А что, уже пора?
— Да, если хотим успеть до завтрака. Зайду за тобой через десять минут.
