Синди Джерард - Ночи в Монтане
И что именно он заставил ее вспомнить об этом.
Глава шестая
— Все намного сложнее, чем ты думаешь, — объясняла Элли своей верной подруге Пэг, заехавшей к ней в понедельник в клинику, чтобы вместе пообедать.
Пэг подобрала вилкой салат и задумчиво посмотрела на подругу:
— Нет ничего особенно сложного в том, чтобы хотеть друг друга.
Она вовсе не собиралась рассказывать Пэг о том, что произошло с ней и Джоном Тайлером, но подруге все-таки удалось вытянуть это из нее.
Видя, что Элли нервничает, и помня, как она рано ушла с вечеринки, сославшись на головную боль, и таинственные намеки Джона, когда тот говорил о печенье, Пэг должна была только все это сопоставить и догадаться, что что-то происходит между ними.
— Погоди-ка, он тебя целовал?
— Да, — призналась Элли, не в силах больше хранить это в себе. Стоило ей начать, как слова полились рекой, и скоро Пэг знала уже все — начиная с того, как Джон появился у нее перед дверью с бургерами и картошкой фри, и заканчивая уроками танцев в темноте.
Выговорившись, она почувствовала облегчение. Элли вдруг поняла, что эти мысли мучили ее.
— Дело в том, — задумчиво добавила она, — что я никак не могу понять, почему меня влечет к нему. Или вообще к какому-либо мужчине.
— Джон не какой-либо мужчина.
— И это все только осложняет. Ты сама говорила, что он легко заводит интрижки с женщинами и что серьезные отношения его не интересуют. Мне не следует интересоваться им, но я интересуюсь, хотя не хочу этого. Мне это совсем не нужно.
Пэг скорчила гримасу, но Элли, погруженная в самобичевание, даже не заметила этого.
— Во-первых, он слишком молод. Во-вторых, он не мой тип мужчины и никогда им не будет. А самое главное, я не хочу с ним никаких отношений. Я вообще ни с кем не хочу заводить отношения.
— Но? — услужливо подсказала Пэг.
Элли сделала мучительный вдох.
— Но он заставляет меня желать… я даже не знаю, как это объяснить.
— Это?
— Это. — Элли замолчала.
Рассеянно откусив от сэндвича с ветчиной, который она приготовила себе на обед, Элли размышляла. Еще несколько минут назад она умирала от голода, а сейчас аппетит словно испарился.
Она отложила бутерброд в сторону, встала и подошла к окну, выходящему на главную улицу. Сунув руки в карманы, она разглядывала грузовики, выстроившиеся в конце улицы. Одна местная контора проводила аукцион подержанного оборудования и машин для фермеров.
— Я знаю, что это звучит банально, — тихо заговорила она, — но когда Дэвид умер, с ним как будто умерла часть меня. Я любила его. Он был надежным и верным. Он был моим лучшим другом. Мы вместе выросли: наши дома располагались по соседству. Наши родители дружили. Я не могу припомнить ни одного момента моей жизни, который не был бы связан с Дэвидом. И ни разу за все четыре года, прошедшие с его смерти, мне не приходила в голову мысль о другом мужчине.
— Это было бы предательством, так? — спросила Пэг участливо.
Элли повернулась, изумленная такой чуткой интуицией подруги.
— Дэвид хотел бы, чтобы ты оставалась одна?
— Дело не в Дэвиде и не в том, хотел бы он или не хотел. Дело во мне.
— А чего ты хочешь, дорогая?
Элли подняла глаза к потолку.
— Я хочу работать здесь, строить жизнь заново. Одна.
— И тем не менее Джон напоминает тебе, что жизнь состоит не только из работы?
Элли зажмурилась.
При мысли о Джоне Тайлере дрожь наслаждения пробежала по позвоночнику, а сердце сжалось в груди.
Еще как напоминает, подумала она.
— Может, все дело в возрасте? — высказала она неизвестно откуда вдруг появившуюся мысль. — Я как-то читала, что у женщин пик сексуальной активности приходится на сорок лет. Может, это гормоны дают о себе знать?
— Не знаю, — протянула Пэг, — но если ты ищешь объяснений, то и это сгодится.
— Я не ищу объяснений, — начала защищаться Элли, — я просто хочу знать, в чем дело.
— А мне кажется, ты пытаешься оправдаться, — честно сказала Пэг.
Элли хотела было возразить, но решила дождаться, когда Пэг скажет все, что думает.
— Мне кажется, — продолжала Пэг, — что ты привлекательная, здоровая, сексуальная женщина, но почему-то решила, что у тебя нет никакого права быть такой. И ты с этим мирилась, пока Джей Ти не заставил тебя всерьез задуматься о том, что ты теряешь.
— Пэг, я живу не в вакууме, были и другие мужчины, которые проявляли ко мне интерес. Но с ними у меня не было таких проблем.
— Может, ты не была готова. А может, они не были похожи на Джона.
Зазвонил телефон, и Элли бросилась отвечать. Звонили Сэвиджи. У их жеребенка колики.
По пути к Сэвиджам Элли размышляла над словами Пэг.
— Как будто ты мало об этом думаешь ночами, — пробормотала она, сворачивая на ранчо Шайлох.
Вторую половину дня она была слишком занята, чтобы думать о Джоне с его ослепительной улыбкой или о танцах в темноте и поцелуе. От Сэвиджей она рванула к Грэнджерам, чтобы сделать несколько анализов. Затем поступила еще парочка вызовов.
Домой она вернулась только на закате.
Изможденная, Элли рухнула в постель и закрыла глаза. Она слишком устала, чтобы думать о чем-нибудь, тем более о нем. Но неподвластны усталости сны. И снился ей не Дэвид, а Джон Тайлер. Снился их поцелуй. Ее сны в эту ночь были полны желания и чувственного томления, и Эллисон совсем не хотелось просыпаться.
Но проснуться все-таки пришлось. И когда на следующее утро Элли лежала одна в постели, вспоминая свои ночные видения, она задумалась, а может быть, Пэг права и она действительно ищет оправдания. Даже не оправдания, а скорее дозволения. Чтобы ей дозволили снова быть женщиной, снова жить и радоваться жизни. Дозволили снова испытать наслаждение в объятьях мужчины.
Тем более такого молодого и сексуального ковбоя.
Это будет только физическое наслаждение, не более того.
Потому что Дэвид продолжает оставаться ее единственной любовью. У Эллисон не было иллюзий, что она сможет найти в другом мужчине то, что она любила в Дэвиде.
Даже мысль о том, чтобы быть с другим мужчиной, была равносильна измене. И это ее мучило.
— Ох, — она села в постели, обхватив себя руками. Как ей только в голову могло прийти такое — возможность интрижки с Джоном Тайлером! Это было выше ее понимания. Определенно дело в гормонах. Только они могли лишить ее возможности ясно мыслить.
Какая нелепость!
Ее охватило безмерное чувство вины за эти крамольные мысли. Какое тут наслаждение? Да она бы умерла от угрызений совести, пойди она на роман с этим ковбоем.
