Пенни Джордан - Любовь — первая и единственная

Он специально переоделся, чтобы поужинать с ней.

Зачем? Потому что прекрасно знает, какое впечатление производит на женщин его внешность, и намерен воспользоваться этим, чтобы отвлечь Сильвию, смутить ее в тот момент, когда ей требуется все внимание, вся сосредоточенность, чтобы выяснить правду об этом счете? Или она фантазирует? Может, он оделся так элегантно не для нее, а…?

Может, у него назначено свидание с другой женщиной после встречи с Сильвией?

— У нас еще есть время выпить перед ужином, если хочешь, — спокойно предложил Рэн. Но Сильвия заметила, что его взгляд надолго задержался на ее груди, прежде чем он посмотрел ей в лицо. Ее сердце бешено забилось.

— Нет… Спасибо, я не пью, — отказалась она и решительно добавила, — Я считаю, что бизнес и спиртное не сочетаются.

Пожав плечами, Рэн распахнул перед ней двери столовой и пропустил ее вперед. Проходя мимо, Сильвия почувствовала острый, свежий запах его тела, и ее лихорадочное сердцебиение сменилось пугающей тупой болью в груди.

— Я… принесла сметы, — торопливо воскликнула она и протянула ему бумаги, но Рэн покачал головой.

— После ужина, — твердо ответил он и добавил, — я считаю, что хорошая еда и выяснение отношений не сочетаются.

Выяснение отношений. Сильвия окинула его гневным взглядом, прежде чем занять предложенный ей стул.

Рыба оправдала все ожидания. Домашний пудинг со сливками тоже оказался очень вкусным. Сыр, который они ели на десерт, был местного производства. Рэн рассказал, что тоже собирался делать что-то подобное, но нашел это занятие невыгодным.

Когда-то, ужиная наедине с Рэном, Сильвия испытывала бы сильнейшее возбуждение, настоящий восторг, потому что была влюблена в него по уши. Естественно, она и вкуса бы не заметила, потому что думала бы только о том, чем они займутся после ужина. Рэн заключил бы ее в объятия и…

— Я попросил миссис Эллиот подать кофе в библиотеку…

Резкий, деловой тон Рэна оборвал ее мечтания. Смутившись, Сильвия отбросила эти мысли и сердито напомнила себе о цели своего прихода.

— Вот отдельная смета работ, которые требуется выполнить здесь, а вот квитанция.

Лицо Сильвии окаменело. Дрожащими руками она взяла у Рэна документы и уставилась в них. Она злилась на себя за свою ошибку.

Ее взгляд остановился на дате внизу квитанции. Сильвия не собиралась так легко сдаваться. Выпрямившись, она вернула бумаги Рэну и твердо заявила:

— Это всего лишь квитанция, Рэн, подписанная и помеченная датой.

— И доказывающая, что счет был оплачен несколько недель назад…

— Имеющая целью это доказать, — упрямо поправила его Сильвия. — Насколько я понимаю, дата могла быть вписана на прошлой неделе… или… — Она сделала многозначительную паузу и добавила с победоносной улыбкой, — Или даже сегодня…

Она уже повернулась, чтобы уйти, но Рэн остановил ее, схватив за руку и развернув лицом к себе.

— Ты действительно пытаешься обвинить меня в подделке квитанции? Ради бога, Сильвия, за кого ты меня принимаешь?

Сильвия пропустила мимо ушей его вопрос и попыталась уйти, но поскольку он все еще держал ее за руку, потребовала ледяным тоном:

— Отпусти меня, Рэн.

— Отпустить…? Ты хоть сама понимаешь, что говоришь, в чем меня обвиняешь? Ты уже не ребенок, Сильвия, и если это мелкая попытка…

— Нет, я не ребенок, — в ярости перебила его Сильвия. — Здесь, в Хавертоне, я являюсь представителем Траста и обязана защищать интересы Траста и его вложения… Если я думаю, что кто-то, все равно кто, пытается обмануть Траст или воспользоваться его деньгами, то моя работа…

— Твоя работа…? — расхохотался Рэн. — Какие возвышенные слова для женщины, которая ради этой «работы» спит со своим начальником.

Последовала секундная пауза, а затем Сильвию охватил порыв безудержной ярости, вызванной гневом и уязвленной женской гордостью. Ответила она так, как подсказывал ей инстинкт — подняла руку и залепила Рэну пощечину.

Неизвестно, кто из них был больше шокирован. На мгновение они оба застыли, глядя друг на друга. Сильвия чувствовала, как бьется ее сердце, видела сначала белый, а затем начавший краснеть отпечаток ладони на загорелой коже Рэна и различала злобу в его потемневших глазах. Было слишком поздно извиняться или бежать; Рэн все еще держал ее за руку, и когда Сильвия попыталась вырваться, он притянул ее к себе, его глаза горели гневом.

Сильвия сразу поняла, что он собирается предпринять. Закрыв глаза и беспомощно прошептав: «Нет», она почувствовала, как его твердые, безжалостные губы прижимаются к ее рту.

Ее никогда в жизни так не целовали, грубо, в наказание, и в то же время с ослепляющей, жгучей страстью. Ее тело не знало, как реагировать. В ее душе страх смешивался с раздражением. Сильвия не была беспомощной девственницей Викторианской эпохи, она была современной женщиной, умеющей за себя постоять. Она отчаянно сопротивлялась злому поцелую Рэна. Он уже раздвинул языком ее губы, вторгнувшись в ее рот не с нежностью любовника, а с яростным напором завоевателя. Сильвия отчаянно пыталась уклониться, но он обнимал ее слишком крепко, и все ее попытки освободиться привели лишь к тому, что она оказалась прижатой к нему еще плотнее. Но она продолжала бороться, колотила его кулаками в грудь, а когда между их телами совсем не осталось свободного пространства, впилась в его спину ногтями.

Где-то в глубине души она знала, что причина не в обвинении, которое нанес ей Рэн, и не в ее обиде. Источником этого взрыва эмоций, этого желания причинить ему боль, разрушить и разметать все, что осталось от ее любви, была вовсе не ее раненая гордость.

— Кошка царапучая, — буркнул Рэн, поймав ее за руку. — Может, твоему любовнику-старикашке и нужны дополнительные стимулы, когда он трахается с тобой, но мне точно нет.

Сильвия остолбенела от шока.

Ллойд не был ее любовником, но это не имело никакого значения. Слишком сильную боль причинили ей слова Рэна и то, что он связывал их злобу и взаимную ненависть с любовным актом, в котором Сильвия видела прежде всего выражение нежности и подлинной любви. Внезапно злость схлынула. Сильвия почувствовала отвращение, не только к Рэну за его оскорбление, но и к себе. Рэн назвал ее кошкой, но животные спариваются для продолжения рода; их связь никогда не бывает актом жестокости или циничного пренебрежения к чужим чувствам.

Глаза Сильвии наполнились слезами. Рэн отстранился, чтобы взглянуть ей в лицо, и, воспользовавшись этим, она вырвалась и бросилась к двери.

Рэн испуганно окликнул ее, выбежал вслед за ней в коридор, и увидел, как она исчезла из виду, поднявшись по лестнице. Должен ли он догнать ее, извиниться, объяснить…? Выражение ее глаз потрясло Рэна. Это был скорее взгляд обиженного ребенка, чем взрослой, опытной женщины, и еще… Ему нет прощения за его высказывание в адрес Ллойда. Ее связь с Ллойдом, в конце концом, является ее личным делом, даже если … Господи… На мгновение, когда ее острые ноготки впились в его кожу, он испытал такую тягу, такое острое желание обнять ее обнаженное тело, вновь ощутить ее вкус, ее запах… Но зачем воскрешать старые воспоминания, повторять старые ошибки?