Дженет Таннер - Дочь роскоши
Построенных на один лад, невесело подумала Джулиет. Первое, что она сделала по приезде на Джерси, – осмотрела каждый из четырех отелей и получила должное впечатление от увиденного. Ванные в номерах-люкс были снабжены украшенными монограммами полотенцами и халатами, подогреваемой вешалкой для полотенец и специальными туалетными принадлежностями. Телевизоры в спальнях принимали, кроме обычных, любые спутниковые программы, в каждой комнате имелась консоль со стереоприемником, и все апартаменты без исключения имели хорошо укомплектованный мини-бар с холодильником. Но это было лишь началом той особенной заботы, которая обволакивала приезжих. С момента, как они переступали порог отеля, к ним относились как к почетным гостям. В любое время суток портье поднимали багаж в одном из огромных зеркальных лифтов, а регистраторы принимали заказы на утренние газеты, стирку или специальную диету. Спустя пять минут после прибытия постояльца в номер приносили чай (этот прием Бернар позаимствовал у гранд-отелей на Дальнем Востоке), а когда горничная стелила на ночь постели, она клала под подушку плитку шоколада или цветок.
Джулиет, привыкшая к более практичной жизни в преуспевающей, но не слишком богатой Австралии, посетив красиво обставленные номера, являвшиеся средоточием империи Лэнглуа, была поражена и очарована. Дэвид провел ее по покрытому ковром коридору, в котором к тому же на стенах висели акварели в рамках, – в комнату, где заседал совет директоров, там уже был накрыт стол в ее честь. Джулиет обратила внимание на почтительность, с которой относились к нему сотрудники, и подумала, что легко вообразить, что и к другим членам семьи подчиненные относятся с таким же уважением.
Возможно, подумала она, из-за того, что к ним относились как к членам королевской фамилии, – и даже София, отбывшая срок за убийство сына, вызывала у персонала такое же отношение, тем более что большинство сотрудников давным-давно забыли, что это когда-то произошло. Но Катрин была совсем другая. Персонал, возможно, на самом деле любил ее – и наверняка любил, – но то, как они к ней обращались, отражало дружелюбие самой Катрин. Она не принимала участие в церемониях, у нее не было на все это времени. И даже дело не в том, что она смущалась от всей этой роскоши и богатства, скорее, все это проходило мимо нее. Она не замечала всего этого и, безусловно, не обращалась как-то по-особенному с людьми, и из-за всего этого Джулиет с ней было легко, как ни с кем из других родственников, несмотря на то, что после недельного знакомства они ей очень понравились. Они явно принадлежали к аристократии острова. Катрин же, если особенно не заострять на этом внимания, была беззастенчиво обычной.
– Ну, что ты думаешь о Джерси? – спросила Катрин, ставя большие глиняные кружки на простой деревянный стол и опуская в каждую из них пакетик с чаем. – Ты таким ожидала его увидеть? О, убери, пожалуйста, мою шляпу и садись. Там, за дверью, есть вешалка, но мне всегда лень ею пользоваться.
Джулиет взяла шляпу и не без труда повесила ее на вешалку, поскольку на ней висел дождевик, кардиган и полихлорвиниловый фартук с картинками.
– По-моему, Джерси – прекрасен, – ответила она, возвращаясь на свой мягкий, украшенный резьбой стул, – но я просто потрясена, какой он маленький. С одной стороны на другую можно добраться за пару часов, а может, и меньше! Чтобы выбраться из предместий Сиднея, надо столько же времени!
– Может быть, дело в транспортном потоке, – предположила Катрин.
– Ну да, может. Но и в размере тоже. Вы когда-нибудь были в Австралии, тетя Катрин?
Катрин покачала головой.
– Нет, никогда. Всегда хотела, но так и не привелось.
– Вам надо было съездить. Папа с мамой были бы рады увидеть вас.
– Да. – Катрин повернулась с чайником в руках, и Джулиет вдруг заметила какое-то особенно бескомпромиссное выражение на ее подвижном лице. Оно настолько отличалось от ее обычной открытой, дружелюбной улыбки, что Джулиет почувствовала, как желудок ее нервно сжался в тугой узел. Пухлый рот Катрин сжался, глаза сузились. Это выражение так же быстро исчезло, как и появилось, но у Джулиет не оставалось никаких сомнений, что оно могло означать. А может, Катрин не любила ни Молли, ни Робина. Она никогда не приезжала в Австралию, потому что не хотела видеть их обоих.
Уже не в первый раз Джулиет подумала, а почему, собственно, ее родители уехали. Всю жизнь они давали ей неопределенные ответы на этот вопрос – им нравилось, что здесь много солнца, Робину не хотелось быть связанным с бизнесом, они мечтали о пространстве и свободе. Когда они обрушили на нее рассказ – подобный бомбе – о семейном скандале и вдобавок объяснили, что хотели обеспечить ей свободный от злых языков старт, она приняла это за чистую монету. Но сейчас, однако, ей подумалось, что была, видимо, и какая-то дополнительная причина. Наверное, были какие-нибудь проблемы между ее родителями и остальными членами семьи? Может, этим и объясняется то, что они почти не общались в течение стольких лет? А может, это была давняя родственная вражда, а может, все каким-то образом связано со смертью Луи?
Катрин наливала кипяток в кружки. В ее действиях не было ни малейшего намека на извинение за столь безотчетно свободную манеру поведения, из этого можно было заключить, что и другим членам семьи оказываются такие же знаки внимания.
– Ну, – весело сказала она, – ну а мы такие, какими ты нас ожидала увидеть?
Джулиет взяла ложку и стала прижимать пакетик с чаем к стенке чашки.
– По правде говоря, я не знала, чего ожидать. Я знала, как вас зовут, получала на дни рождения и Рождество чеки, и все. Но многого я не знала. О многом мне никогда не рассказывали.
– Ты имеешь в виду… – В глазах Катрин появилось настороженное выражение.
– Только когда я объявила о своем намерении съездить на Джерси, мама и папа рассказали мне… о бабушке.
– А ты не знала? – обескураженно спросила Катрин.
– Нет. Я понятия обо всем этом не имела.
– Боже праведный! Хотя это не особенно меня удивляет. Твоя мать всегда любила свои маленькие тайны. Даже такие…
Джулиет вытащила пакетик из кружки и положила его на блюдце, которое Катрин специально для этого поставила на середину стола. И вдруг решилась:
– Тетя Катрин… что же случилось?
– Я решила, что они тебе в конце концов рассказали.
– Ну да, но это только в общих чертах – что у папы было два брата, а не один, как я всегда думала, а когда умер дедушка, старший, Луи, попытался вести дела по-своему и вызвал кучу неприятностей. Из-за этого произошла ужасная ссора, и бабушка застрелила Луи, а потом отправилась в тюрьму. Но тут столько всего, чего я не понимаю, и, честно говоря, у меня есть ощущение, что мама сказала мне далеко не все.
