Сара Болл - Девять месяцев
Мысль о цветной капусте заставила меня подскочить и броситься собирать тарелки с овощами на поднос.
Мы сидели за столом, пожирая глазами праздничную еду и вежливо ожидая, пока бабуля устроится на стуле. К моему огорчению и радости мамы, папа открыл еще одну бутылку вина.
Я нервно мяла салфетку, которую мама свернула в форме лилии. Я никогда не могла понять, зачем это нужно. Несколько минут я решала, куда положить салфетку. Если я положу ее на колени, она упадет на пол раз десять за время ужина. Я уже собиралась заткнуть ее за пояс, как вдруг вспомнила о своем животе и побоялась привлечь к нему внимание. Я подумала, будет ли невежливым вытереть ею нос. Бабуля заткнула салфетку за воротник и трясущейся рукой потянулась за ножом для разделки индейки.
— Можно мне?..
— НЕТ! — хором закричали папа с мамой, бросаясь с мест, чтобы отобрать у нее нож.
— Индейку разрежу я, — сказал папа.
Резать индейку и готовить барбекю — единственное, что папа умел делать на кухне. И покуситься на эту его привилегию было невозможно. Все послушно сели, и я начала накладывать себе свою вегетарианскую еду.
— Это что такое? — спросил отец.
— Цветная капуста, — ответила я, стараясь не капать слюной.
— Боже мой, а ты часом не беременна? — пошутил он, подмигивая маме.
Я застыла на месте, переводя взгляд с одного родителя на другого, разевая рот, как рыба, выброшенная на берег.
— Как ты, как ты смог…
Веселое выражение папиного лица сменилось кривой усмешкой.
Мама сделала такой глубокий выдох, что мне показалось — ее сейчас унесет, потом сказала:
— Боже мой, так вот о чем ты хотела мне рассказать на кухне. Она закрыла рот рукой. — От Тома? Ох, бедняжка!
В ее голосе было столько эмоций, что у меня сами собой потекли слезы.
Папа сказал «она не может быть беременна» таким тоном, будто он думал, что я еще девственница.
— Черт тебя побери! — закричала бабуля. — Ты же еще не окончила школу!
— Мне двадцать семь лет! — всхлипнула я, вытирая слезы салфеткой. Мама подошла и крепко обняла меня, пока папа с бабулей смотрели на нас в изумлении.
— Итак, кому положить кусочек? — спросила папа, пытаясь снять напряжение. Мама, всегда готовая поддержать шутку, разразилась истеричным хохотом и попросила налить ей еще вина.
За ужином все чувствовали себя скованно. Папа говорил меньше, чем обычно, бабуля, не отрываясь, смотрела на меня, брезгливо морща нос, а мама кусала губы, чтобы не расплыться в счастливой улыбке. Она пыталась вести себя сдержанно, но я видела, что она в любой момент готова сорваться с места и, подпрыгивая и хлопая в ладоши, кричать: «Ура, маленькой ребеночек! Сладкий комочек радости! Ура!»
Выяснилось, что на протяжении всей беременности маме хотелось цветной капусты. Однажды она даже заставила папу поехать в ресторан поздно вечером, перед самым закрытием, когда уборщицы уже мыли полы, и уговорить их продать немного капусты. Это совпадение и подвело меня. Кроме того, мама была уверена, что у меня родится девочка.
После ужина мы расположились вокруг елки и стали разворачивать подарки. Бабуля подарила мне ночную рубашку, какую, должно быть, носила Флоренс Найтингейл.
— Скоро будет тебе мала, — сказала она разочарованно.
Она рассматривала свои подарки, фыркая над лавандовой солью для ванны, носовыми платками и электрической грелкой для ног. Атмосфера была напряженной, и я чувствовала, что маме с папой не терпится засыпать меня вопросами, и они ждут не дождутся, когда уедет бабушка. Я делала вид, что увлечена игрой с Флойдом, стараясь не смотреть на маму.
Наконец папа встал и предложил подвезти бабушку до дома.
Как только они уехали, у нас с мамой состоялся женский разговор с глазу на глаз.
— Тебе удалось связаться с Томом? — спросила она, глядя на меня с сочувствием.
— Мама, я даже не знаю, в какой стране он сейчас находится.
— А что говорят его родители?
Я пожала плечами.
— Я у них не спрашивала.
— Ты думаешь, ему не обязательно знать? — спросила она осторожно.
— Я не могу сказать ему, ведь я даже не знаю, как он относится ко мне, не говоря уже о будущем ребенке. После отъезда он прислал мне только одну открытку, и эмоций в ней было столько же, как если бы он писал своему банкиру. — Я вытерла слезы. — Я не хочу, чтобы он чувствовал, что обязан поддерживать меня. Это может его рассердить.
— Но если б ты хотя бы представила ему факты, он имел бы возможность сам принять решение.
Я покачала головой.
— Я так не могу, мама. Я должна сама справиться с этим. Кроме того, у меня еще семь месяцев впереди. Успею рассказать. Он годами копил на это путешествие. Я не хочу все портить, когда он только уехал.
Мама взяла меня за руки.
— Это твое решение, дорогая. Я поддержу тебя во всем, в чем смогу.
Я поблагодарила ее за понимание, и тут наконец она не выдержала и дала волю эмоциям.
— Дорогая, маленький ребеночек — это так здорово! Ты будешь замечательной мамой. Не могу дождаться, когда это произойдет. — Она встала и отправилась на кухню за карандашом и бумагой. — Ну а теперь, — сказала она сосредоточено, — давай подумаем, что нам может понадобиться. Ударим папиной кредиткой по рождественским распродажам!
Тут я почувствовала, что большой камень упал с моих плеч, я немного расслабилась и полностью доверилась ей.
Когда я вернулась домой в тот вечер, на автоответчике было два сообщения. Одно от Элис.
«Счастливого тебе Рождества, Холли, — кричала она в трубку; я услышала звуки гимна на заднем плане. — Я вчера забыла тебе сказать, Оливер устраивает новогоднюю вечеринку у себя дома. Надеюсь, ты сможешь прийти. Я позвоню тебе завтра. Кстати, спасибо за скороварку, пока!»
Тут я вспомнила, что до сих пор не развернула собственные подарки. Я перенесла их на кровать и прослушала второе сообщение.
«Привет, дорогая, это Фиона, мама Тома. — Мои руки застыли в воздухе над коробкой. — Просто хотела поздравить тебя с Рождеством. Не думай, что мы забыли о тебе, пока Тома нет в городе. Мы с Маркусом устраиваем небольшой прием в Новый год и будем рады видеть тебя, если ты не занята. Можешь захватить с собой подругу, начало в двенадцать часов».
Черт! Черт! Черт! Что же мне делать? Я должна им когда-нибудь рассказать. Фиона часто заходит ко мне ресторан. Скоро станет очевидно, что у них будет внук. Хотя, стойка достаточно высокая, и, может быть, если я буду стоять за огромным тортом… нет, ничего не выйдет. А вдруг они заставят меня рассказать Тому? Или если Том сам позвонит им, а они не выдержат и все ему разболтают? Страшно было даже предположить такое.
