Десмонд Элли - Богатство или счастье?

– Но все же, хотя бы в двух словах, что с Родриго? – продолжал настаивать любопытный Майкл.

– Он ударился головой и теперь не помнит последние несколько лет своей жизни. – Эшли попыталась обрисовать ситуацию максимально кратко.

– Так это же здорово! – Как всегда ее брат проявлял кипучий оптимизм, являвшийся предметом тайной зависти сестры. – Теперь, когда он забыл все ваши ссоры и разногласия, вы можете попробовать все начать заново.

– Никакого «заново», – поспешила возразить Эшли, украдкой вздохнув, – я просто хочу ему помочь. Как друг.

Когда, поговорив с Майклом, она спустилась вниз, Карлос проводил ее в просторный, но уютный зал, освещаемый свечами в старинных канделябрах. Резной стол из красного дерева, фарфоровая посуда, серебряные приборы – во всем были видны роскошь и вкус. В хрустальной вазе стояли белоснежные лилии.

– Как красиво, – восхитилась Эшли и увидела входящего в столовую Родриго.

Он тоже был приятно удивлен обстановкой, однако вслух выражать свой восторг посчитал ниже своего достоинства. Интересно, в честь чего все это? – подумал он. Может у Эшли сегодня день рождения? Или у них годовщина свадьбы?

– Мы что-то празднуем? – спросил он вслух. Эшли покраснела, что, к счастью, было не очень заметно в полумраке, и нервной рукой взяла бокал с вином.

– Твое возвращение из больницы.

– Отлично. Я предлагаю нейтральную и в то же время весьма интересную для меня тему для разговора, – сказал Родриго. – Расскажи о своей семье.

Что ж, действительно, вполне безобидная тема, мысленно согласилась Эшли.

– Да, собственно, рассказывать особенно не о чем…

– Твои родители… они погибли, да? – осторожно произнес он.

– Да, в автомобильной катастрофе. Мне было тогда четырнадцать, а моему брату Майклу – девять.

– И кто взял над вами опеку?

– Мы жили с нашим двоюродным дядей. – Эшли не видела причин, по которым ей надо было бы скрывать от мужа свое не очень счастливое детство. – Майкл сейчас учится в колледже.

– Здесь, в Калифорнии?

– Нет, в Нью-Джерси. – Эшли немного напряглась.

– А еще какие-нибудь родственники у тебя есть?

– Нет. Мои бабушка и дедушка умерли еще раньше родителей. Бабушка у меня была чистокровная испанка и не понимала ни слова по-английски. Она, наверное, даже больше помогла мне в изучении языка, чем школа, в которой я его учила.

– Почему же ты не говоришь по-испански со мной? – спросил Родриго на своем родном языке.

Она помотала головой и продолжила по-английски:

– Ну, уж нет. Я понимаю гораздо больше, чем могу сама выразить.

– Навык приходит с практикой, – улыбнулся он.

– Нет, нет. – Эшли упрямо не желала переходить на испанский. – Я сначала честно пыталась общаться с тобой на твоем языке, но ты только надо мной смеялся. Ты говорил, что моя речь очень старомодна. А сколько шпилек по поводу своего произношения я вытерпела, так это вообще не передать!

– Бедненькая, я дразнил тебя. – Это его заметно развеселило. Эшли спохватилась, но было уже поздно: они оба забыли о негласном вето на разговоры об их совместном прошлом.

Она нахмурилась. Нет, он не дразнил ее. Скорее, его тогда разозлило то, что она поняла весь его разговор с адвокатом о завещании деда. Ведь он специально тогда вел обсуждение этого вопроса на испанском, чтобы никто ничего не понял. К его чести сказать, он почти не выдал своего раздражения. Лишь в первую минуту смотрел на нее испепеляющим взглядом. А уже потом, когда они ехали подписывать документы, касающиеся их фиктивного брака, Родриго, как будто между делом, заметил:

– Пожалуйста, Эшли, не вздумай говорить с адвокатом по-испански. Услышав твою речь в кафе, он сказал, что твоя интерпретация моего родного языка звучит как смесь вульгарной латыни и иврита. Надо признать очень точное определение, особенно если учесть, что некоторые сказанные тобой словечки я встречал только в литературе девятнадцатого века.

Эшли, всегда гордившаяся своими познаниями в испанском, была буквально раздавлена и поклялась себе больше не произносить в присутствии Родриго ни одного испанского слова.

– Нет, ты не дразнил меня. – Вспомнив все это, она старалась говорить как можно сдержанней. – Просто ты сам попросил меня не разговаривать по-испански в твоем присутствии.

Лучше уж чего-то недоговорить, чем снова попасть в какую-нибудь дурацкую ситуацию, подумала наученная горьким опытом Эшли. Она полностью сконцентрировалась на еде, которая была отменной. Как минимум три раза Карлос наполнял вином ее бокал. Она отказалась от кофе и заявила, что хочет отдохнуть, потому что очень устала.

Было видно, что Родриго это ее заявление несколько удивило и разочаровало. Он хотел было что-то возразить, но передумал и промолчал. И все-таки, когда Эшли уже встала из-за стола, муж поднялся вместе с ней, помог ей отодвинуть тяжелый стул и, взяв ее под локоть, настоятельно попросил:

– Прежде чем уйти, ответь мне, пожалуйста, на один вопрос. Причем я обязательно хочу услышать ответ и не приму никаких отговорок, касающихся моего здоровья.

– Не обещаю, – медленно и неуверенно проговорила Эшли, почувствовав опасность.

Но его глаза смотрели на нее так пристально, что она знала: ей придется ответить.

– Чьим решением было спать в разных спальнях?

Во рту у нее моментально пересохло.

– Твоим… – Что еще могла она сказать в данной ситуации?

На его лице появилась обжигающая улыбка. Сердце Эшли забилось в ритме отбойного молотка. Не сказала ли она опять что-нибудь не так? Родриго медленно провел рукой по ее волосам.

– Спокойной ночи! – поспешно пробормотала она и выскочила из столовой.

Спустя десять минут, почистив зубы и смыв с лица косметику, она налила роскошную ванну, выплеснула туда несколько колпачков пенного геля и блаженно погрузилась в теплую воду… После, хотя шел только еще десятый час вечера, Эшли погасила в спальне свет и легла в удивительно удобную, широкую и в меру мягкую постель. Было так приятно после тяжелого дня, за который она пережила столько стрессовых ситуаций, сколько иному хватило бы не на одну неделю, оказаться на мягкой подушке под теплым одеялом. Она издала вздох облегчения. Ну, все, на сегодня стрессы закончились, подумала она.

Но ее возбуждение было слишком велико, и сон не шел. Она думала о Родриго, о том, как они общались четыре года назад, и о том, как общаются сейчас.

Она умудрилась без памяти влюбиться в мужчину, который даже ни разу не пригласил ее на свидание. После того знаменательного дня, когда Эшли познакомилась с ним в кафе и триумфально пролила на него сок, она буквально бредила им. Не могла больше ни о чем говорить, кроме как о предмете своей любви. Ее сны были только о нем. Хозяин кафе не мог нарадоваться на свою официантку – она стала раньше всех приходить на работу и задерживаться допоздна. Ему было неведомо, что Эшли ждала, когда вновь придет мужчина ее мечты.