Кэтрин Куксон - Бремя одежд
– Говорят, она вспыльчивая.
– А что в этом плохого, мистер Дональд Рауз? – Грейс видела, что муж уже оправился от раздражения, вызванного срезанными цветами.
– Все.
– Ты серьезно? – она склонила голову набок.
– Да, серьезно, миссис Рауз. Я считаю, что вспыльчивая женщина – явление ужасное. Только подумай, к чему ведет раздражительность, чрезмерное проявление чувств в любом человеке, но в женщине… женщина с таким характером…
– О, Дональд, – перебила его Грейс, – я должна проследить за тем, как накрывают на стол, да еще цветы. Но ты можешь проводить меня, дорогой, расскажешь по пути все, что ты знаешь о женщинах с плохими характерами, – она схватила его за руку, повернула и попыталась увлечь за собой, но Дональд потянул ее назад.
– Ты не воспринимаешь меня всерьез.
– Нет, Дональд, дорогой, воспринимаю.
– Я подозреваю, что ты смеешься надо мной.
– Я никогда бы не осмелилась, сэр, – ее лицо было серьезным, но глаза блестели, и она едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Грейс была счастлива. Она любила Дональда во время этих шутливых перепалок. Она забывала о тех ночах, она обожала мужа.
– Не смейся надо мной, я сейчас очень нервничаю. Скоро мне придется есть в присутствии твоей тети.
Грейс запрокинула голову и расхохоталась.
– «Есть в присутствии твоей тети…» О, это так забавно звучит… Это дом моей тети…
И снова зазвенел ее смех. В это время раздался звонок у входной двери. Дональд сделал быстрый жест, чтобы утихомирить жену, потом энергично махнув рукой, зашипел:
– Мисс Шокросс. Видишь, из-за тебя я чуть не забыл про нее. Пойдем сюда, – он торопливо провел ее через комнату, вывел через французское окно на террасу, а оттуда через такое же окно – в гостиную. Поспешно закрыв за собой створки, он помахал ей пальцем.
– Я хотел объяснить тебе все до ее прихода. Она пришла насчет музыки.
– Музыки?
– Да. Видишь ли, я не знал, что она всегда играет для детей – не только на прошлое Рождество, и когда…
– Но мы же договорились, что аккомпанировать буду я. Я подобрала музыку…
– Да, да, я понимаю, дорогая, и играет она ужасно, мы все это видим, но если отобрать у нее эту маленькую обязанность, она будет чрезвычайно огорчена. Я давно заметил, что она чем-то озабочена, и когда она подошла ко мне сегодня утром, я понял… ну, что все это™ из-за музыки. Я сказал ей, что ты, конечно, была не в курсе, и если она зайдет в обед, то ты дашь ей ноты – она готова играть то, что выбрала ты… о, дорогая, ну не расстраивайся же так.
– Но, Дональд, я тоже хотела играть для детей. Я с нетерпением ждала этого Рождества.
Ею сразу овладела какая-то апатия. Именно Дональд и предложил ей аккомпанировать детям в Рождественском концерте и пьесе – это должно было стать первым значительным вкладом жены викария в жизнь местной общины, и Грейс немало думала о предстоящих праздниках. Детей в этой разбросанной деревне было не более полутора десятков, подготовленная ими пьеса не представляла никакой художественной ценности, но это ни в коей мере не обескуражило Грейс – наоборот, она восприняла все как вызов и решила, что и концерт, и пьеса будут лучшим из того, что когда-либо видели и слышали местные жители. Она решила доказать всем: несмотря на то, что она слишком молода для жены священника, она способная, очень способная.
Дональд похлопывал ее по щеке и тихо говорил:
– Я считаю, что твой талант стоит продемонстрировать более широко… например, дать настоящий вечерний концерт – уж там ты покажешь все свои способности. Что скажешь?
В этот момент Грейс была слишком расстроена, чтобы скрывать свои чувства, и единственным ответом на вопрос Дональда были ее поднятые брови. – О, дорогая, пойдем, – с легким раздражением проговорил он. – Подумаешь, играть для детей. Лучше дебют на настоящем концерте. Одна из дочерей адвоката Фарли играет на виолончели, а Бленкинсоп неплохо играет на скрипке, хотя в это трудно поверить.
– Ну хорошо.
– Тогда улыбнись. Если твоя тетя Аджи застанет тебя в таком виде, она подумает, что я уже начал поколачивать тебя, и скажет: «Ну вот, я так и знала. Я была права».
Грейс шутливо толкнула мужа, а он сжал ее руку. Потом они вышли на террасу и направились оттуда в кабинет Дональда, на встречу с мисс Шокросс.
«Черт бы ее побрал, эту мисс Шокросс», – подумала Грейс и не испытала при этом никакого чувства вины. Эта женщина уже начала надоедать ей. Не один раз за тот непродолжительный период, что Грейс находилась в деревне, мисс Шокросс удавалось настоять на своем, совершенно не считаясь с мнением Грейс. Когда был организован литературный кружок и обсуждался вопрос, как лучше построить его работу, решили, что поскольку мисс Шокросс столько помогает церкви, то было бы несправедливо лишить ее возможности поделиться своими взглядами по поводу этого нового начинания – и ее предложения были приняты. Потом произошел конфликт с украшением алтаря. Грейс считала, что медные вазы с цветами, которые ставит мисс Шокросс, выглядят слишком массивными. Грейс заменила их серебряными, но неделю спустя мисс Шокросс убрала их в дальний темный угол, а массивные медные изделия вновь оказались на переднем плане.
«Оставь ее в покое, – сказал тогда Дональд. – Не стоит ссориться из-за этого. Она украшает алтарь уже много лет, фактически с тех пор, как была еще девчонкой, так что до твоего приезда она считала его почти своим собственным» Потом он добавил: «Дорогая моя, помни: церковь значит для этой женщины очень много».
И вот теперь мисс Шокросс вновь одержала верх.
Эта последняя мысль потрясла Грейс. Она поняла, что вовлечена в некое состязание, требующее хитрости и обмана, и что для того, чтобы даже просто отстоять свои позиции, ей тоже пришлось бы прибегнуть к этим методам. Картина показалась ей настолько отвратительной, что она отвернулась от окна и тряхнула головой, как бы пытаясь выбросить все эти неприятные мысли. Мисс Шокросс была старой девой – сварливой, чопорной старой девой. Грейс решила потихоньку рассказать об этой женщине тете Аджи, чтобы вместе посмеяться. Лучший способ бороться с такими, как мисс Шокросс, – это смеяться над ними.
Грейс переполняло чувство гордости и счастья. Тете Аджи понравился их дом, понравился обед и, что было всего важней, да, куда важней всего остального – похоже, что ей начинал нравиться и Дональд. Он изо всех сил старался очаровать гостью, и, по мнению, Грейс, был просто неотразим. Если тетя Аджи не «растает», решила она, значит, эта женщина сделана из камня.
Однако затем произошел инцидент, который, как опасалась Грейс, мог воспрепятствовать капитуляции старой женщины. Это случилось, когда Дональд, достав из кармана жилета ключ, подошел к буфету, отомкнул его и выдвинул ящик для вина, отделанный по краям свинцовыми полосками. В нем стояли четыре бутылки и несколько стаканов. Дональд повернулся к гостье.
