Джил Мансел - Все кувырком
– Скорее, у меня еще не закончился испытательный срок. Твой отец убьет меня, если узнает, как поздно вы легли. Ты убирай фотографии, а я отнесу Эллу.
Джош с завистью спросил:
– А что вы будете делать, когда мы заснем?
Максин взяла Эллу на руки. Она была такой маленькой, но весила, наверное, целую тонну.
– Тут и думать нечего, – вздохнула она, – мне нужно перегладить еще кучу проклятого белья.
Гай, как и обещал, вернулся в одиннадцать с едой из индийского ресторана. Заслышав, как его машина подъезжает к дому, Максин выключила телевизор, включила утюг и приняла вид, говоривший, что, пока он развлекался с очередной подружкой, она трудилась не покладая рук.
Когда он вытащил из коричневого бумажного пакета картонные коробочки, ее рот наполнился слюной. Золотистый пилав с курицей блестел от жира. Она потерла спину и выключила утюг.
– Когда они легли? – спросил Гай, рассматривая свою порцию ягненка.
– В девять. Он усмехнулся.
– Значит, в десять.
– Ну… – Она чуть не сказала ему правду, но не хотела рисковать – а вдруг у него испортится настроение? – Элла заснула на диване, а Джош решил, что он Цинциннати Кид. И моя зарплата исчезла в его карманах. Не стоило учить его играть в покер.
– Если от этого вам станет легче, – сказал Гай, – то научили его не вы, а я. На прошлое Рождество.
Максин вдруг поняла, что они впервые сидели вот так и говорили о детях, а не пикировались. Пытаясь поддержать атмосферу, она стала задавать исключительно корректные вопросы об образовании Джоша, и не без помощи бутылки вина они совсем было расслабились.
Не думая, она спросила у Гая то, что не захотела спрашивать у Джоша.
Он вздрогнул.
– А что? Что он сказал?
– Да ничего такого. Только то, что у вас много подружек, но ни одна не сравнится с его мамой.
– Понятно. – Он все еще был взволнован. – Да, насчет этого он прав. Хотя точное количество я назвать не смогу. «Много» звучит настораживающе.
– А их и правда было много? – Максин невинно посмотрела на него.
– Одна или две, – пожал плечами он. – Для спокойствия детей я старался не афишировать свои отношения. И мне казалось, что они не против случайных посетительниц.
– Дети легко приспосабливаются, – согласилась Максин. – К тому же в вашем случае речь шла не о мучительном разводе. Они знают, что ваш брак был счастливым.
– Об этом я не думал, – встрепенулся Гай. – Возможно, это и так.
Довольная тем, что сказала что-то нужное, она кивнула:
– Я в этом уверена.
– Я могу показать фотографии Вероник, если вам интересно.
Максин подумала, что это, должно быть, своеобразный тест. Не хотелось бы, чтоб он счел ее слишком любопытной.
– Это не к спеху, – просто ответила она, направляясь с его опустевшей тарелкой на кухню. – Может, Джош и Элла покажут мне их, пока вас не будет.
А потом идиллия закончилась. Когда она вернулась, Гай стоял у дивана спиной к ней. Он повернулся, и она увидела в его руке измятую фотографию, на его лице было написано презрение.
– Зачем вы солгали? – холодно спросил он. – Я бы не рассердился, если бы вы сказали, что уже видели их. Но какого черта вы все время врете?
Видимо, фотография Вероник завалилась между сиденьем и спинкой дивана, когда она поднимала и относила наверх спящую Эллу. А потом она просто сидела на ней.
– Простите меня… – начала Максин. К своему ужасу, она увидела, что фотография не только смята, но еще и порвана.
– Не извиняйтесь, – грубо оборвал ее Гай. – Просто будьте впредь поосторожнее. Эти фотографии могут ничего не значить для вас, но они дороги нам. Это все, что у нас осталось.
ГЛАВА 10
Подъем в семь утра дался Максин тяжело. Она сидела за столом на кухне и, подперев рукой щеку, мрачно размышляла, как Дженни удается просыпаться в пять, чтобы успеть на цветочный рынок. Это совершенно противоестественно.
Мало того что ужасно хочется спать, приходится еще сражаться с двумя капризными детьми и их придирчивым отцом, а это вообще верх несправедливости.
– У меня в хлопьях розовый слон, – завизжала Элла, размахивая пластмассовой игрушкой, с которой летели брызги молока.
– Ешь. Это полезно.
– Не забудьте, что сегодня мы идем за батарейками, – напомнил Джош, набив рот тостами с черничным джемом, и погремел мелочью в кармане для пущей убедительности. – Максин, откройте глаза. Я говорю, мы должны купить новые батарейки для моего…
– «Геймбоя», – закончила она за него. – Я слышу. И не разговаривай с набитым ртом – ты похож на работающую бетономешалку.
– А вы не ставьте локти на стол, – парировал Джош. – Беренис говорила, это неприлично. Правда, пап? – Он повернулся к отцу за поддержкой. – Беренис говорит, что ставить локти на стол неприлично.
Для Гая Кэссиди не составляло труда вставать каждый день в шесть тридцать. Свежий после душа, в легкой белой рубашке и светлых джинсах он выглядел неприлично бодрым для этого времени суток. Конечно, ему хорошо, возмущенно подумала Максин; он-то улетает в Париж. Она останется обихаживать его монстров, а он будет целую неделю развлекаться с полуголыми красотками.
Он стоял у шкафа и внимательно проверял фотоаппараты, которые собирался взять с собой. Проигнорировав Джоша, он обратил свой пристальный взгляд на Максин.
– Ну как, вы уверены, что совладаете с ними без меня?
Она пожалела, что не причесалась перед тем, как спускаться к завтраку.
– Не волнуйтесь, я справлюсь, – спокойно ответила она, подумав, что бы с ним было, ответь она «нет». – И мама Паулы будет следить за мной, как коршун, чтобы я не учинила с ними что-нибудь – можно, например, заклеить им рты и запереть в подвале.
– У нас нет подвала, – утопив слона в тарелке с хлопьями, гордо заявила Элла.
– Значит, придется обойтись чердаком, – сказала Максин и конфисковала слона.
Первый раз за утро Гай улыбнулся.
– Так что советую вести себя прилично, – предупредил он. – Не очень-то весело просидеть неделю на чердаке.
Элла, большая поклонница «Коронейшн-стрит», сказала:
– Я не против, если там будет телевизор.
– Ты получишь телевизор. – Максин взяла тост. – Но без провода.
Вопреки опасениям Максин, следующая неделя прошла отлично. Такого успеха ни она, ни Гай и представить себе не могли. После одной-двух стычек, в которых дети испытывали границы ее терпения, а она – мощь своего авторитета, все точки над «i» были расставлены и они зажили в гармонии, довольные друг другом. Джош и Элла иногда шумели, капризничали, не слушались, но Максин поняла, что вовсе не испытывает к ним ненависти. Все чаще, к своему удивлению, она замечала в них собственные черты.
