Кэрол Мортимер - Самый любимый
— Нет, ты пойдешь! — загремел он — ее добрый, снисходительный отец, который никогда не выходил из себя. — Получается, что я вырастил какую-то взбалмошную мадам. — Он сердито посмотрел на нее. — Если ты обещала пойти куда-то с этим человеком, ты обязана выполнить свое обещание!
Тяжело дыша, отец и дочь сверлили друг друга взглядом. А ведь до этого они вообще никогда не спорили, и отец никогда не осыпал ее упреками, как в этот раз. И все это из-за Джордана Синклера, будь он неладен.
Лара сделала глубокий вдох, чтобы взять себя в руки, и приблизилась к отцу.
— Папочка, ну не будь ты таким сердитым, — сказала она тоном обиженного ребенка. — Может, я и была немного непослушной, но…
— Возможно, это помогало тебе, когда ты была подростком, Лара, — сказал он с холодной усмешкой, — но теперь это уж точно не действует. Ты говорила Джордану, что ты встретишься с ним завтра — ведь он, несмотря на всю твою избалованность, хочет видеть тебя. Ты должна пойти на это свидание.
— Мне казалось, что он тебе не нравится, — пробормотала она, насупившись.
— Этого я не говорил, я лишь сказал, что он может быть опасен, — и я не сомневаюсь в этом. Но тебя, похоже, привлекают опасности. Во всяком случае, Джордан — это тот мужчина, который может тебя защитить.
— Вот только кто будет защищать меня от него!
Его губы дрогнули.
— Не думаю, что тебе захочется защищаться от него. Он настоящий мужчина, Лара, и он лучше всех этих кривляк и идиотов, с которыми ты постоянно встречаешься. И, кроме того, он попросил моего разрешения, прежде чем пригласить тебя на свидание, а ведь этого не сделал ни один из твоих ухажеров!
— Но ведь мы живем в двадцатом веке…
— И это означает, что можно забыть о всяком уважении к старшему поколению, не так ли? — спросил мистер Шофилд язвительно. — Марион бы никогда… Боже, почему я так часто вспоминаю ее в последнее время? — Он посмотрел на фотографию своей покойной жены на каминной полке. — Я любил ее и всегда чувствовал, что она осталась со мной, но в последнее время… — он озадаченно покачал головой, — она то и дело вдруг приходит на память. — Мистер Шофилд беспокойно вздохнул. — Ей бы не понравились твои дикие приятели и еще более — разнузданные вечеринки, Лара, — сказал он более мягким и спокойным голосом. — Мне очень жаль, что я накричал на тебя, дорогая, — добавил он тихо, — но меня совершенно вывел из себя этот случай с Бэзилом. Что если бы он не смирился с твоим отказом? Я знаю, дорогая, ты любишь совершать необъяснимые поступки, но ведь ты же не такая, как эта распущенная публика, с которой ты общаешься. Однажды кто-нибудь из этих пижонов не захочет считаться с твоим желанием…
— А что если этим пижоном окажется Джордан Синклер?
Мистер Шофилд уверенно покачал головой:
— Джордан не пижон, и он всегда держит себя под контролем. Если женщина ответит ему отказом, он примет это.
Лара облизала губы.
— А если я не захочу отвечать ему отказом?
Мистер Шофилд спокойно выдержал ее взгляд.
— Тогда это будет твоим собственным выбором, Лара; я не ханжа, и ты, я не сомневаюсь, — тоже. Если тебе встретится мужчина, с которым ты захочешь вступить в близкие отношения, я не буду возражать. Но я не хочу, чтобы ты спала по очереди с кем попало, как это принято делать в компании Бэзила. Я уверен в тебе и знаю, что такие отношения с мужчиной будут для тебя чем-то большим, чем мелкая интрижка.
Хотя Лара чувствовала сильную усталость, она долго не ложилась спать в ту ночь. Они с отцом снова были друзьями, но сейчас она думала не об этом. Ее тревожило то, что она вроде бы должна сердиться на Джордана за вызванную им сегодняшнюю размолвку с отцом — и сердилась на него за это, — однако по-прежнему хотела встретиться с ним завтрашним вечером. И хотела вовсе не потому, что на этом настаивал отец. Дело в том, что так распорядился сам Джордан, который со снисходительной самонадеянностью ожидал покорности и легко подавлял любые ее протесты, пользуясь решающим влиянием на нее своей физической привлекательности.
Ощущая влечение к Джордану, она твердо решила сделать так, чтобы оно не было односторонним, в чем, безусловно, должна была помочь ее обольстительная внешность во время предстоящего вечернего свидания. Днем она побывала у парикмахера, где длинные волосы были собраны и уложены в аккуратный пучок на макушке. Стиль новой прически подчеркивал чистоту линий лица, тонкие брови, ясные серые глаза, четко очерченные скулы, короткий прямой нос и пухлые губы, покрытые темной помадой цвета меди. Новое, закрепленное на одном плече платье ярко-белого цвета спускалось мягкими, шелковистыми складками чуть ниже колен, а заниженная линия талии не столько скрывала, сколько обрисовывала упругие, соблазнительные бедра; длинные, стройные ноги были обуты в изящные белые вечерние туфли.
И выглядела, и чувствовала она себя прекрасно. Хотя без двадцати минут восемь, когда приехал Джордан, Лара была уже готова, она нарочно продолжала еще некоторое время оставаться в своей комнате — своего рода месть за прежнее намерение Джордана заставить ее ждать годами.
— Твой отец уже уехал — у него назначена деловая встреча за обедом, — сказал, вставая ей навстречу, Джордан — высокий и подтянутый в своем темном вечернем костюме. — Я тоже собрался было уезжать, — сказал он резко. — Ты заметила, что уже пробило восемь?
Лара подняла брови и взглянула на маленькие золотые часики на тонком запястье.
— Ну так что ж. — Ее губы чуть искривились, а глаза сохранили серьезное, без тени улыбки, выражение.
— Выходит, наступил час расплаты? — спросил он неторопливо.
— Расплаты за что? — поинтересовалась она.
— За те десять минут, на которые я опоздал не по своей вине. — Его губы искривились. — Мне пришлось заниматься одним срочным делом, и в результате я смог приехать домой, чтобы переодеться, лишь в семь часов…
— Так ты, значит, из-за этого опоздал? Он сердито вздохнул.
— Ну конечно же. А ты, я полагаю, расценила это как сомнение в твоей привлекательности?
Лара вспыхнула от этой жестокой насмешки.
— Ты очень хорошо; знаешь, что меня рассердило вовсе не твое опоздание! Во всяком случае… не только это, — поправилась она, встретив его насмешливый взгляд. — Наверное, было очень трудно снять трубку и предупредить, что ты задерживаешься? — проговорила она с притворной мягкостью.
— В этом случае — да, очень трудно. — Он плотно сжал губы.
Она сердито посмотрела на него.
— Вообще-то меня разозлило не опоздание, а то, что ты совершенно бесцеремонно вмешиваешься в мои дела. Какое ты имел право рассказывать отцу про Бэзила?
