Сандра Мэй - Опасный роман
— Только то, что смогла найти в газетах и Сети, а это немного. Мне хотелось хоть с чего-то начать.
— Конечно. Лили?
— Да?
— Ты очень красивая.
Она опять вспыхнула, вспомнила про шарфик и голые плечи, метнулась к дивану, собралась уже задрапироваться в тонкую ткань, как вдруг сильные пальцы Джереми Раша сжали ее запястье.
— Погоди, Лили. Ты сказала, что не собираешься начинать новую жизнь в новоприобретенном семействе… хочешь закрыть эту страницу… Я не знаю, могу ли я… но мне очень хотелось бы… чтобы в книге твоей жизни была страница и про меня!
Она замерла, не в силах справиться с нахлынувшей бурей эмоций. Прекрасный и грустный принц смотрел на нее таким взглядом, что Лили готова была воспарить в ночные небеса и одновременно провалиться сквозь землю.
Если это не признание в любви, то я уж и не знаю, что такое признание в любви, ошарашено прохрипел здравый смысл.
Словно под гипнозом, Лили Норвуд начала медленно склоняться к бледному и красивому лицу, на котором только для нее — она это знала! — горели любовью серо-голубые глаза. Еще мгновение — и они уже целовались, нежно, томительно, страстно и осторожно, боясь спугнуть тишину и то, что так быстро и неотвратимо занималось пламенем в их душах…
Она была уверена, что не заснет, но провалилась в сон, едва коснувшись пылающей щекой подушки. Ей снился цветущий сад, дом на резных сваях и Прекрасный принц, который больше не был печальным и одиноким. Он нашел свою Синдереллу, свою принцессу, и во сне Лили совершенно точно знала, как ее зовут.
Лилиан Аллен Норвуд.
Ночной сумрак неожиданно заколебался. Ночь разделилась на темноту и тьму. Тьма скользнула сквозь распахнутые французские окна в комнату, где со счастливой улыбкой на губах спала рыжеволосая девушка.
Сгусток тьмы склонился над разбросанной одеждой, протянулся щупальцем и приподнял блеснувший золотой нитью кусочек газовой ткани.
Тьма выскользнула наружу и пропала в кустах.
Еще мгновение — и ночь стала просто темной.
Даже если бы кто-то и не спал, все равно разглядеть черный силуэт высокого широкоплечего мужчины, притаившегося за углом дома, было практически невозможно.
Утром Лили торопливо натянула более привычные для себя футболку и бриджи, наспех стянула волосы в хвост и вихрем вылетела на террасу. Раша не было, это ее расстроило, зато был Дон Фергюсон, из-за чего она немедленно разозлилась.
Надо быть холодной и высокомерной, только и всего. Не обращать на него внимания.
— Доброе утро, наследница. Кошмары не мучили? Впрочем, на вид вы вполне свеженькая. Миллионов на десять потянете.
— Мистер Фергюсон, ваше остроумие не знает границ. Хотела бы согласиться с вами насчет утра, но увы. Ваше присутствие заставляет меня сомневаться, настолько ли оно доброе…
— Ого! Хорошо, что вчера я мало выпил. Фразочка не для слабонервных. В какой-нибудь оперетте после таких слов граф должен смертельно побледнеть, извиниться, выйти в соседнюю комнату и застрелиться.
— А кто у нас граф?
— Это я фигурально.
— Тогда понятно. Передайте чайник. Пожалуйста.
— С превеликим. Сахар? Сливки? Лимон?
— Нет, спасибо.
— Ну что вы, мне приятно.
— А мне нет.
— О, как это жаль!
— Мистер Фергюсон, если вы не прекратите…
— То вы пожалуетесь папе?
— Нет, вылью вам на голову кувшин сливок.
— Вам же хуже. На здешнем солнце они прокиснут, и вас всю дорогу будут донимать мухи.
— Какую еще дорогу?
— У нас с вами экскурсия по лесу.
— Сейчас, разбежалась.
— Стыдитесь, наследница. Так разговаривают нехорошие девочки.
— Отстаньте вы от меня! Где Джереми… мистер Раш?
— Пытается дозвониться до вашего папаши. Интересно, нет, просто гипотетически, а если Малкехи прижучат и посадят, вы пойдете к нему в тюрьму на свиданку?
— Не слушаю вас. И не вижу.
— Да бросьте вы! Вы хорошенькая, только когда смеетесь, а так…
— Что-о?
— А так просто симпатичная. Съешьте булочку. Герти знает секрет английских булочек с маслом.
— Почему вам так нравится меня изводить, мистер Фергюсон? Чем я вам не угодила?
— Сам не пойму. Не обращайте внимания. Последствия контузии.
— У вас была контузия? Как интересно. В голову пустой бутылкой кинули?
— Почему же пустой. От пустой не может быть контузии. Полной, разумеется. Ветчина?
— Спасибо, я взяла. Так что там с контузией?
Неожиданно Дон Фергюсон разозлился. Она это поняла сразу: по тому, как сверкнули и сделались почти желтыми волчьи глаза, по тому, как судорожно дернулась щека и кривой шрам словно перекосил все лицо. Белые неровные зубы показались сплошь клыками, и Лили не на шутку перепуталась.
А ведь он опасен, Дон Фергюсон. Он не просто неприветлив и надоедлив, он именно опасен, и еще: он почему-то очень невзлюбил Лили Норвуд…
Ну и черт с ним, пропело влюбленное сердце, потому что на террасу выкатилось чудо-кресло, и Джереми Раш уже целовал жесткими прохладными губами руку Лили.
— Доброе утро! Как ты сегодня рано проснулась! Дон, не верю своим глазам. Ты же не признаешь завтраков за накрытым столом?
— Старость, мой друг, старость. К тому же не мог упустить случая хоть раз в жизни позавтракать с миллионершей.
— Мистер Фергюсон!
— Все. Я умолкаю и исчезаю. Что насчет экскурсии?
— Не поеду я с вами никуда!
— И не надо, пешком пойдем.
— Лили, дорогая, боюсь, у меня не очень радостные новости. Мистер Малкехи пока не вернулся в город, и в поместье его тоже нет. Гарри был дома, он сообщил, что отец вернется дня через три. Быть может, все-таки экскурсия?
— С этим? Не хочу.
— Не бойтесь, куколка. В лесу на меня нападает лирическое настроение.
— Это еще страшнее. Джереми, может быть, прогуляемся по саду? А мистер Фергюсон может поехать покататься без тормозов, пропустить пару стаканчиков чего-нибудь освежающего — словом, заняться чем-то более привычным для него…
— Ого! Джерри, берегись ее. У нее язычок острее бритвы.
— Ты сам виноват. Что ж, не хочешь в лес…
— А могу я навестить своих братьев?
Оба мужчины замерли и с интересом посмотрели на Лили. Потом Раш медленно протянул:
— Лили, видишь ли… Гарри и Базз — довольно своеобразные юноши. Они выросли среди старателей, но привыкли к большим деньгам и безнаказанности…
— Мисс Норвуд, мистер Раш хочет сказать, что юные Малкехи — тупые хамоватые придурки и общение с ним может оказаться небезопасным.
— Они мои братья.
— Да, а вы их сестра и конкурентка. Неужели вы думаете, они всю жизнь мечтали о сестричке, которую можно дергать за косы и защищать от соседских хулиганов?