Татьяна Туринская - Танец белых одуванчиков
Тамара же не видела ни малейшей необходимости в том, чтобы поцеловать мужа перед уходом. Ну что ж, раз она сама не видела, Кирилл на этом не настаивал. Однако в глубине души обижался. Не для того ведь женился, чтобы жена в постели валялась, как разовая партнерша. А где же душевное тепло, где уют, комфорт?
Вместо уюта и комфорта в доме понемногу назревал беспорядок. Одному Кириллу жилось легче. Проще ведь за одним человеком убрать, чем за двумя. Домработницы он не имел, не столько экономил, сколько не считал необходимым ею обзаводиться. Не такое уж у них с Тамарой большое хозяйство, чтобы самостоятельно не могли с ним управиться. Вон, мама ведь успевает и на работе крутиться, и дома хозяйство вести. Готовить, правда, последнее время стала редко, все чаще обходится полуфабрикатами — благо, в соседнем супермаркете чего только нет, прекрасный кулинарный отдел, так что вроде и необходимости стоять у домашнего мартена не было ни малейшей. Однако и по сей день периодически баловала мужа чем-нибудь эдаким: грибным жульеном, например, или сладко-кислыми крылышками в соево-медовом соусе, или фаршированными баклажанами с орешками.
Тамара же категорически отказывалась не то что приготовить обед, а хотя бы вымыть за собой тарелку. Как же, у нее же пострадает сногсшибательный маникюр! Непонятно, что у нее могло пострадать от складывания в шкаф одежды, однако и это нехитрое занятие она категорически отказывалась делать. Приходилось Кириллу, вымотавшемуся за день и перешагнувшему порог дома в лучшем случае в одиннадцатом часу вечера, вместо отдыха подбирать по всей квартире, так сказать, следы Тамариной жизнедеятельности. Когда жил один, уборкой приходилось заниматься раз в неделю: пропылесосить, помыть полы, вымыть подоконники да радиаторы, поменять постельное белье. Среди недели разве что пыль смахивал тряпкой через день, да это так прочно вошло в привычку, что просто и не замечал этого. А вот убирать что-то куда-то, раскладывать вещи по местам, разгребая залежи одежды — это было для него чем-то новым. Ведь живя один, складывал да развешивал одежду в шкаф сразу, никогда не позволяя себе бросать ее на диване или на стуле, потому в доме никогда и не было настоящего беспорядка. Безалаберность же Тамары начала раздражать Кирилла буквально на третий день после возвращения из свадебного путешествия.
На его замечания супруга реагировала совершенно равнодушно:
— Милый, разве ты для того женился, чтобы превратить меня в профессиональную уборщицу?!
Крыть Кириллу было нечем. Нет конечно, и не думал об этом. И будучи неженатым очень даже умел ухаживать за самим собою: и убрать, и постирать, и ужин нехитрый приготовить — запросто, всегда пожалуйста. Но ведь и не для того женился, чтобы самому стать профессиональным уборщиком, у него ведь и без домашних хлопот работы хватало!
В следующий раз Тамара уже не была так равнодушна, позволила себе проявить недовольство нравоучениями мужа:
— Кирилл, я не понимаю, в чем проблема?! Ты мне скажи — у тебя финансовые трудности, да? Поэтому ты не можешь нанять домработницу и срываешься на мне?! Ну, знаешь ли, милый, если уж ты не способен обеспечить супругу всем необходимым, если не можешь даже нанять прислугу, зачем вообще нужно было жениться?
И, увидев возмущенный взгляд мужа, тут же добавила:
— Ну хорошо, хорошо! Я попрошу денег у папы. Он даст, он не умеет мне отказывать. Завтра же найму домработницу, чтобы ты больше не поднимал этого вопроса. Я устала от твоих бесконечных придирок, дорогой!
Домработница? В его доме? В его пока еще таком маленьком доме?! Что за блажь, что за барство?!
— Скажи-ка мне, милая, с каких это пор ты превратилась в английскую королеву? Может быть, у тебя генеалогическое дерево не умещается на простом листке бумаги? Все предки до восемнадцатого колена были королями?! Что ты корчишь из себя боярыню?! Молодая здоровая баба, а не можешь даже трусы за собой постирать, даже в стиральную машину их бросить не можешь — по квартире швыряешь, где сняла! Это даже не барство, дорогая моя, это натуральное свинство! И вместо того, чтобы домработницу заводить, научись-ка сама за собой ухаживать. Иначе я вряд ли смогу доверить тебе воспитание детей!
— Детей?! — Тамара усмехнулась. — Ну что ты, Кирюнчик, детей должны воспитывать няньки да гувернантки, это их парафия! Еще не хватало мне грязными пеленками, всякими ссанками-сранками ручки пачкать!
Кирилл потерял дар речи:
— Вот как? Ссанками-сранками? А что в таком случае будешь делать ты? Для чего ты живешь на свете?
Тамара кошкой подползла к краю дивана, поближе к возмущенному супругу, и осторожно, чтобы не сломать наращенные ногти, расстегнула ремень на его брюках, с наглым прищуром заглядывая в глаза Кирилла:
— Я? А вот для чего! Для твоего удовольствия. И для своего удовольствия. Вот поживем с тобой немножечко, потом я ребеночка тебе рожу, и снова буду заниматься всевозможными удовольствиями. А разве не для этого мы поженились, счастье мое? Скажи мне, неужели тебе не нравится это? И вот это?..
Спорить больше было не о чем. Кирилл в блаженстве прикрыл глаза, тут же позабыв о ссоре. Да, да, абсолютно права, чертовка! Разве не ради удовольствия владеть ею женился? Разве не ради вот этого экстаза, когда…
Кирилл был уже почти на седьмом небе, уже почти достиг полного удовольствия, когда ни о каких ссорах и размолвках и речи быть не могло, когда та, что рядом — самая родная и желанная женщина на свете, когда ради нее хочется горы свернуть, а домработница кажется такой мелочью, не стоящей выеденного яйца, Тамара вдруг резко отстранилась и спросила игривым тоном:
— Так что, радость моя, ты наймешь домработницу? Или будешь достигать оргазма самостоятельно?!
Еще секунду назад он готов был ради нее на все, на любые подвиги. Но то, как она повела себя в это мгновение, в самый ответственный момент любовных отношений, перечеркивало все его чувства. Во-первых, если бы она ощущала в тот момент то же, что и он, то есть на самом деле наслаждалась бы близостью с ним, она не могла бы думать о домработнице. Но она думала о ней, а значит… Не удовольствия добивалась, а корыстной своей цели. И не ему собиралась доставить удовольствие, а лишь насладиться его слабостью в тот самый ответственный момент, ведь как тщательно она его отслеживала, как тонко почувствовала, что настал тот миг, когда она может ставить ему ультиматумы. Это что же, таким образом она и в будущем намеревается удовлетворять свои прихоти?!
— И что будет, если я тебе откажу? — довольно холодно, словно вдруг протрезвев, спросил Кирилл.
— Да ничего, собственно, — Тамара отстранилась еще больше. — Просто хотела доставить тебе немыслимое удовольствие, но раз ты не хочешь…
