Энди Брок - Последний шанс на счастье
Ах, если бы ее волновали только краски! Куда более тревожным было то, что она теряет контроль над своей жизнью, а он начинает манипулировать ей, принимать решения насчет ее будущего, даже не посоветовавшись.
А еще более пугающей была реакция ее тела на нелепую идею, что он ведет ее в свою постель.
– Мы пока не знаем, беременна ли я, Рафаэль. – Ее слова прозвучали слишком сухо, и она понимала это. – А даже если это и так, хочу тебе напомнить, что еще ничего не решено. Понятия не имею, почему ты считаешь, что я буду жить здесь.
– Ну, не обязательно здесь…
– Я о владениях Монтеррато в целом. У меня есть своя жизнь, ты же знаешь. Квартира, друзья, работа. – Последнее утверждение было не совсем верно. На самом деле, совсем неверно. Последний звонок от Ибрагима не обнадеживал. Босс был в ярости, что она его ослушалась, и где-то посреди его гневной тирады она услышала, что уволена.
Но, как это ни смешно, она испытала облегчение. За год напряженной работы в галерее Ибрагима, известного и уважаемого арт-дилера, границы их бизнеса расширялись все больше и больше. Встречи с клиентами все чаще стали оканчиваться в барах, а затем они поздно ночью ехали в такси, Ибрагим растягивался прямо на кожаном сиденье, и от него несло перегаром. Не раз и не два она уже думала, что не вернется на свое рабочее место для «разбора полетов».
Конечно, говорить ему, куда он может засунуть свои инсталляции, было не самым мудрым решением. Тем более что в ответ он прорычал, что она больше никогда не найдет себе работу в мире искусства. Что наверняка правда. Ибрагим достаточно мстителен, чтобы озаботиться этим.
Куда более насущная проблема сейчас – темноволосый мужчина, стоящий в другом конце комнаты и глядящий на нее с таким напряжением, с такой силой во взоре, что Лотти казалось, будто он прожигает ее взглядом и воспламеняет в ней ответный огонь.
– Уверен, нет ничего такого, что не может подождать.
Чары рассеялись. Пренебрежительная ремарка Рафаэля вернула Лотти с небес на землю. Ее сердце учащенно забилось от возмущения.
– Как только мы убедимся, что ты действительно беременна, самым разумным для тебя, естественно, будет остаться в Монтеррато.
– Твое понимание естественного далеко от моего. – Лотти запнулась. – Я хочу сказать, что, даже если я забеременею, нет никаких причин не поехать в Англию – по крайней мере, до родов.
– Нет, Лотти. – Голос Рафаэля был тих и ровен, как вода перед бурей. – Так не пойдет. Когда мы узнаем, что ты беременна, ты останешься в Монтеррато. На все время беременности.
Казалось, воздух между ними заискрил от напряжения.
– Думаю, мне надо пояснить тебе одну очень важную деталь. – Расправив плечи, Лотти уперла руки в боки. – Я согласилась попытаться ради этого ребенка, а не передала тебе право контролировать мою жизнь. Запомни это хорошенько.
Черт! В этот момент он вообще ничего не может запомнить. Она явно этого не осознает, но сейчас, стоя у окна в этом чертовом облегающем пеньюаре, Лотти демонстрирует ему очертания своего тела во всей красе. Он старался не смотреть, не замечать, отвернуться, но изгиб ее талии, бедер, ее длинные стройные ноги снова и снова притягивали его взгляд. А теперь еще и грудь начала вздыматься от учащенного дыхания.
– Тебе надо что-нибудь накинуть.
Лотти непонимающе нахмурилась. Его хриплый голос, внезапная смена темы… Он понимал, что надо спасаться бегством, – подальше от физической боли, от сексуального голода, который она пробуждает в нем.
Направившись к двери, Рафаэль обернулся и в последний раз взглянул на нее, прежде чем галопом спуститься по лестнице. Он хотел пойти в кабинет, но передумал. Сперва надо избавиться от излишков распирающей его энергии. Еще один лестничный пролет привел к спортзалу и бассейну. Включив свет, он подошел к гантелям, взял их в руки, начал разминаться. Это принесло успокоение. Хорошая тренировка – вот что ему сейчас нужно.
Вдруг он остановился, руки замерли в воздухе. Чертов фитнес! Кого он пытается обмануть? Тренировка нужна ему, чтобы выкинуть образ Лотти из головы, избавиться от ее воздействия. И для этого ему придется в ближайшие две недели немало времени провести в спортзале.
Ворочая мясо на сковороде, Лотти смотрела, как из него вытекает кровь. Ей нравится хорошо прожаренный стейк, а Рафаэлю – полусырой. Даже в еде их вкусы расходятся.
Следующие несколько дней на вилле Варенна были ужасны, мучительны. Они с Рафаэлем, как актеры пьесы, ходили по прекрасной сцене, стараясь обходить друг друга, балансируя между несогласием и злостью, противоестественной вежливостью и сдержанностью. И оба это осознавали – как и хрупкость установившегося перемирия.
И как они только собираются выжить бок о бок столько дней? И дело не только в беременности, хотя, видит Бог, это событие наполняет ее мысли днем и ночью. В мыслях она хаотично металась между восторгом и отчаянием, в зависимости от того, какой исход представляла себе.
Самое сложное было просто находиться рядом с Рафаэлем, осознавать, как он на нее воздействует.
Сквозь шкворчание мяса на сковороде она различила шум в соседней комнате, а затем у нее над головой раздалось звучание музыки. Опера. Печальная итальянская опера. «Травиата». Что он пытается с ней сделать?
– Готово? – Рафаэль, в черных джинсах и свободной рубахе, вошел на кухню.
– Почти. А ты не мог бы включить что-нибудь более жизнерадостное? – Она мотнула головой в сторону комнаты, откуда доносилась музыка.
Он исчез, последовала короткая пауза, а затем Джонни Кэш запел что-то бодрое.
– Думаю, это поможет тебе побыстрее управиться со стейком. – Он уже стоял позади нее. – Или с тем, что от него осталось. Вот этот мой? – Он указал на тарелку, стоящую рядом с плитой.
– Да. Остывает.
– Хорошо. – Рафаэль потянулся за тарелкой и с подозрением на нее уставился.
Возникшая пауза заставила Лотти застыть на месте.
– Что-то не так?
– Все так. Я могу взять салат?
Они отнесли еду на маленький столик у эркера в гостиной. Вид на озеро отвлекал от недостатков пищи, не говоря уж об острых углах в разговоре. Они не затронули ни одну из важных тем с момента их беседы в студии. Не говорили о том, что будет, если Лотти все-таки забеременеет. Избегали, как минного поля в зоне военных действий.
Для себя Лотти решила, что нет никакой необходимости вступать в споры с Рафаэлем, – тем более о том, чего может и не произойти.
– Как порисовала сегодня? – спросил Рафаэль, разрезая стейк на кусочки.
– Хорошо. – Лотти ощутила знакомое волнение при взгляде на него. – Я пока делаю только небольшие наброски. Надеюсь, из них что-нибудь получится. – Она остановилась, наткнувшись на его взгляд. – Если, конечно, я задержусь здесь достаточно надолго.
