Нора Робертс - Название игры
Не нужно быть невежливой, уговаривала себя Джоанна. Она терпеть не могла, когда становилась нервной и раздражительной из-за каких-то мелочей.
—Согласна, — отозвалась она. — Я никогда прежде не была на ранчо просто так, только во время натурных съемок.
Он завернул остатки хлеба и протянул ей.
—Мы пойдем к пруду. Вы покормите уток.
—У вас тут есть утки?
—Да, несколько таких откормленных экземпляров. — Обняв за плечи, он повел ее к пруду. Она была такой же, как окутавший их вечер, — тихой и дарующей надежду.
—А вот ваш Джейк из «Полукровки» позавтракал бы ими!
—Так вы видели мой последний фильм!
Джоанна тут же прикусила язык.
—Ой, так он был последним?
—Слишком поздно! Вам уже удалось потешить мое самолюбие!
Джоанна взглянула на него; улыбка у него была притягательная и легко вызывала у нее ответную улыбку. Уж очень легко он вызывал у нее хорошие чувства! Чтобы защититься от них, она оглянулась на дом:
—А дом очень красиво отсюда смотрится! Вы живете совсем один?
—В данный момент мне как раз нужно немного уединения. Конечно, есть люди, которые присматривают за домом, пока я работаю, да и пару раз в неделю приходит Мэй делать уборку. — Его рука скользнула вниз и тут же нашла ее ладонь. — Несколько раз в год приезжают мои родные, и все здесь становится с ног на голову.
—Сюда к вам приезжают ваши родители?
—Они, и еще мой брат и две сестры с семьями, многочисленные кузены. Уиверы — большое дружное семейство!
—Понимаю. — Но она не понимала этого. Могла только представить себе. И завидовать. — Они, должно быть, гордятся вами?
—Они всегда меня поддерживали, даже если считали, что я сошел с ума!
К пруду, расположенному в четверти мили от дома, вела хорошо утоптанная тропинка, идти по которой было очень приятно. Джоанна почувствовала едва уловимый цитрусовый аромат, затем — более сильный аромат воды. Лунный свет дорожкой скользил по водной глади, освещая также отросшую по щиколотку прибрежную траву. Почувствовав присутствие людей, к берегу подплыли несколько коричневых в крапинку уток.
—Я никогда не решался прийти сюда с пустыми руками, — признался Сэм. — Думаю, если я ничего не приносил, они бы пошли со мной домой.
Джоанна развернула льняную салфетку и отломила небольшой кусочек хлеба. Не успел он долететь до воды, как тут же был проглочен. Джоанна засмеялась тихим, радостным смехом, шедшим как будто из глубин ее сердца, Она тут же отломила еще и на этот раз замахнулась посильнее, так что увидела, как селезень молниеносно устремился к своей добыче.
—Мне всегда хотелось посмотреть на уток снизу, чтобы увидеть, как они перебирают лапками. — Она продолжала отламывать кусочки хлеба и бросать их в воду.
Утки группками плыли по направлению к добыче и боролись за нее, раздраженно крякая и не забывая поклевать соперников.
—Мы с мамой раньше ходили кормить уток. Придумывали им забавные имена и думали, сможем ли мы различить их в следующий раз. — Она с удивлением поймала себя на том, что в ней проснулось это воспоминание, и еще больше была поражена тем, что озвучила его. Рука, в которой она держала хлеб, сжалась в кулак.
—Когда я был маленьким, где-то в пяти милях отсюда был пруд, — отозвался Сэм, как будто не замечая перемены в ее настроении. — Летом мы приезжали туда на велосипедах, взяв с собой крекеры или что-нибудь еще, что удавалось украсть с кухни. Мы кормили этим уток — там была еще пара наглых лебедей — и сами время от времени падали в воду.
Джоанна оглядела водоем.
—Похоже, тут у кого-то есть семья.
Она посмотрела туда, куда, не отрываясь, глядел Сэм, и увидела, как по водной глади скользит утка, оставляя за собой длинную тень. Когда утка подплыла чуть ближе, Джоанне стало ясно, что тень — это вовсе не тень, а выводок пушистых утят.
—Ой, ну разве они не прелесть! — Она нагнулась, чтобы получше их рассмотреть. Малыши не отставали от мамы, совершая вечерний заплыв по прямой, как стрела линии.
—Жаль здесь темновато, — пробормотала Джоанна.
—Приезжайте снова, когда будет светло.
Джоанна оглянулась, удивленно склонив голову набок. В лунном свете он казался еще сильнее и привлекательнее, нежели имел право быть. Эти глаза — глаза, что неизменно привлекали женщин, темные, словно омуты. И сам он был таким: Джоанна, видя поверхность, не знала, что же в глубине. Отвернувшись снова, она продолжала крошить хлеб и бросать его в пруд.
Ему нравились ее волосы, обрамлявшие лицо, всего чуть-чуть не доходя до плеч. В них можно было бы запустить руки; они, наверное, мягкие, как ее ладонь, которую он упорно брал в свою, пусть она и неохотно ее протягивала. И у волос был такой же нежный аромат.
И кожа у нее, должно быть, такая же нежная, особенно на шее, под этой массой светлых волос. Ему вдруг безумно захотелось прикоснуться к ее коже, легонько провести по ней пальцами и насладиться ее трепетом.
Утки прекратили свою болтовню, едва были съедены остатки хлеба. Некоторые из них еще с минуту поплавали у берега в надежде на угощение, затем, убедившись, что оно закончилось, уплыли прочь. Внезапно наступившую тишину нарушили пение ночной птицы и торопливый хруст веток: это кролик шмыгнул в кусты.
—Здесь замечательно, — произнесла Джоанна, поднимаясь и стряхивая с рук остатки хлебных крошек. — Я понимаю, почему вам так нравится этот уголок.
—Я хочу, чтобы вы сюда вернулись.
Он сказал это очень просто, поэтому эти слова не должны были означать что-то еще. Джоанна не отстранилась, сделай она так, она выдала бы себя. Если сердце станет биться быстрее, решила она, ей удастся это скрыть. Она напомнила самой себе, что в лунном свете некоторые вещи видятся совсем иначе, чем днем.
—У нас было пари. Я проиграла. — Она говорила нарочито равнодушно, в глубине души понимая, что равнодушие в ее голосе напускное. — Но с сегодняшнего вечера мы в расчете.
—Это не имеет отношения к пари и прочим играм. — Он коснулся ее волос, именно так, как ему хотелось. — Я хочу, чтобы вы сюда вернулись.
Она понимала, что следует проигнорировать, с самого начала вырвать с корнем то, что способно расцвести пышным цветом. Это было гораздо труднее, чем ничего незначащим тоном произнести отказ, наклеив на лицо прохладно-вежливую улыбку. Она смотрела на него, смотрела не отрываясь, и не придумала иного ответа, чем произнести:
—Почему?
Он чуть скривился. Джоанна наблюдала, как эта странная улыбка расползается у него по лицу, сдвигая острые углы, вызывая игру света и теней.
—Если бы я знал. Но думаю, если вы снова приедете, у нас обоих будет ответ на ваш вопрос. Впрочем, почему бы нам сейчас не решить один из них?
