Сандра Браун - Зависть
Не сразу Марис поняла, что П.М.Э. дал отбой. Некоторое время она напряженно прислушивалась к коротким гудкам, потом опустила трубку. Разговор с П.М.Э. был таким странным, что она даже подумала, уж не приснился ли ей этот звонок.
Но она не спала. Все это происходило наяву. По манхэттенским стандартам была еще глубокая ночь, и если звонок в такой час мог и не разбудить ее полностью, то необъяснимое отсутствие мужа — могло. Почувствовав, как ее сердце болезненно сжалось от тревоги, Марис снова потянулась к телефону, гадая, куда ей позвонить сначала — в полицию или в бюро несчастных случаев «Службы спасения».
Только потом она вспомнила, что оставила Ноя в обществе Нади Шуллер. Этого оказалось достаточно, чтобы ее тревога сменилась гневом, и Марис захотелось швырнуть в стену что-нибудь тяжелое.
Как бы там ни было, спать ей окончательно расхотелось. Отшвырнув одеяло, Марис вскочила с кровати и потянулась к висевшему на кресле халату, но тут дверь спальни распахнулась, и, зевая и потягиваясь, вошел Ной. Он все еще был в брюках от смокинга и в рубашке, но без запонок и без бабочки. Смокинг висел у него на плече, а в руке Ной нес ботинки.
— Мне показалось, я слышал телефонный звонок, — сказал он.
— Ты не ошибся, — сухо ответила Марис, недоумевая, что все это может означать.
— Это не от Дэниэла? Надеюсь, с ним ничего не случилось?
— Господи, Ной, где ты был всю ночь?! — воскликнула Марис, не ответив на его вопрос. — Почему ты в таком виде? Тон, каким она это сказала, заставил Ноя остановиться.
— Где? — переспросил он. — В кабинете, на диване. А что?
— Почему?
— Когда я вернулся, ты уже спала. Мне не хотелось тебя будить.
— И во сколько это было?
Ной раздраженно дернул бровью — допрос с пристрастием ему не нравился.
— Примерно в час. Может быть, в начале второго.
Марис почувствовала новый приступ раздражения.
— Ты говорил… нет, ты обещал, что вернешься домой через чар после меня, не позже!
— Мы выпили не по коктейлю, а по два, только и всего. Что тут такого ужасного?
— А разве проснуться в пять утра в собственной постели и увидеть, что твоего мужа нет рядом — разве это не ужасно?!
— Но ведь пока ты спала, ты не волновалась, не так ли?
— Да, пока я спала — я не волновалась, но это не имеет никакого значения! Твое отсутствие… — Марис осеклась. В ее голосе явственно прозвучали визгливые нотки, и она сразу припомнила карикатуру из какого-то журнала: женщина в бигуди, в бесформенном халате и мохнатых шлепанцах на босу ногу поджидает загулявшего супруга со скалкой в руках.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с собой. Следующие слова Марис произнесла почти спокойно, хотя гнев все еще продолжал сжимать ей горло:
— Если помнишь, Ной, я пыталась уговорить тебя поехать домой сразу после работы. Но ты решил, что нам непременно нужно быть на этом дурацком приеме. Когда он наконец закончился, я старалась спасти хотя бы остаток вечера, но ты предпочел отправиться в бар и распивать там коктейли с этой Вампиреллой и ее шизанутым писакой. И вот ты являешься домой в час ночи — кстати, откуда мне знать, что не позже? — и утверждаешь, что все нормально! Разве это… нормально?!
Ной бросил туфли на пол, расстегнул рубашку и стащил брюки.
— Каждая книга, которую выдает нагора этот «шизанутый писака», расходится полумиллионным тиражом, — сказал он. — И это только твердый переплет. Тиражи его книг в мягкой обложке вдвое, втрое выше, и он уверен, что может добиться большего. Но есть одна закавыка. Дело в том, что он недоволен своим нынешним издателем и не прочь найти себе другого… — Ной вздохнул. — Надя устроила нам эту встречу, полагая, что она может оказаться полезной для обеих сторон. Так и вышло. Писатель ждет от нас издательское предложение. В ближайшее время его агент свяжется с нами, чтобы обсудить условия. Я надеялся удивить тебя этой новостью завтра, но…
Ной выразительно пожал плечами, потом подошел к кровати и сел на край.
— А чтобы ты не думала, будто я что-то от тебя скрываю, — добавил он, — я расскажу тебе все до конца. К концу вечера наш писатель — мне кажется, теперь я имею полное право называть его «нашим» — так надрался, что не мог самостоятельно сесть в такси. Нам с Надей пришлось отвезти его домой и уложить спать. Уверяю тебя — я лично проделывал все это без всякого удовольствия, но чего не сделаешь ради издательства? Потом мы с Надей вернулись, я высадил ее у «Трамп-Тауэр», а сам поехал домой. Увидев, как сладко ты спишь, я решил не беспокоить тебя и отправился к себе в кабинет. Все. Позволю себе заметить только одно: на протяжении всего вечера я действовал исключительно в твоих — в наших с тобой — интересах.
С этими словами Ной прижал руку к груди и слегка склонил голову.
— Прости, если что не так, дорогая. Наверное, я где-то сглупил.
Его рассказ звучал вполне связно и правдоподобно, но Марис по-прежнему считала, что у нее есть основания сердиться.
— Почему ты не позвонил? — спросила она.
— Я знал, что мне следовало это сделать, но — опять же — я знал, как ты устала, и не хотел лишний раз тебя дергать.
Марис немного подумала.
— И все равно, — медленно сказала она, — мне очень не нравится, что теперь мы будем должниками такого человека, как мисс Шуллер.
— Я сам не люблю быть кому-то обязанным, — согласился Ной. — Но и портить отношения с Надей было бы неразумно. Если ты ей нравишься или, точнее, можешь быть ей полезен, она может многое для тебя сделать. Если же ты ей не нравишься, она вполне способна устроить тебе крупные неприятности.
— Причем в обоих случаях тебе не миновать ее постельки, особенно если ты — мужчина, — едко добавила Марис.
Это замечание вызвало у Ноя улыбку.
— Интересно узнать, почему многие женщины — а ты в особенности — выглядят такими красивыми, когда сердятся?
— Я до сих пор сержусь!
— А вот это напрасно. Поверь, мне действительно жаль, что я заставил тебя волноваться. Честное скаутское, я не хотел. — Он посмотрел на нее и нежно улыбнулся. — И еще, Марис, — никаких поводов для ревности нет и быть не может.
— Вот как? — парировала она. — А мне кажется, что, если учесть все интрижки, которые у тебя были до того, как мы поженились, оснований для ревности более чем достаточно.
— Но ведь и у тебя были увлечения, Марис.
— Два. Два за всю жизнь. А ты начинал новый роман каждую неделю, иногда не закончив старый.
Это было, конечно, преувеличение, но Ной ухмыльнулся, явно польщенный.
— Знаешь, подобное заявление я даже комментировать не буду. И потом, какая разница? Ведь женился-то я на тебе!
