Элис Хоффман - Практическая магия
ПРЕДВЕСТИЯ
Скрещенные ножи на обеденном столе — это к ссоре, но то же можно сказать про двух сестер, живущих под одной крышей, особенно когда одна из них — Антония Оуэнc. Антония в шестнадцать лет до того красива, что посторонний человек, увидев ее впервые, нипочем не заподозрит, как она способна портить жизнь окружающим. Вредности в ней с детских лет только прибавилось, но ее рыжие волосы такого сногсшибательного оттенка, ее улыбка так ослепительна, что все ребята в школе норовят сидеть с ней за одной партой на уроках, хотя, когда им это удается, на них буквально нападает столбняк лишь оттого, что она так близко, и, сами того не желая, они выставляют себя дураками, пялясь на нее во все глаза с блаженным выражением лица, сраженные наповал.
Не удивительно поэтому, что младшая сестра Антонии, Кайли, которой скоро исполнится тринадцать, запирается в ванной и часами льет слезы из-за того, что она такая уродина. В Кайли без малого метр восемьдесят росту — дылда, по ее собственным представлениям. Голенастая, как цапля, коленки стукаются друг о друга при ходьбе. Нос и глаза в последнее время от постоянных рыданий — красные, как у кролика; с волосами, которые от влажности пошли кудряшками, сладу нет. Иметь сестру, которая само совершенство, по крайней мере внешне, уже не подарок. Hо если она к тому же умеет несколькими обдуманно обидными словами стереть тебя в порошок — это для Кайли почти что нестерпимо.
Беда отчасти в том, что у Кайли никогда не находится достойного ответа, если Антония участливо осведомится, не стоит ли ей класть себе на голову кирпич, ложась спать, или не думает ли она завести себе парик. Сколько раз пробовала — даже проигрывала убойной силы варианты со своим единственным закадычным другом Гидеоном Барнсом, великим мастером обхамить человека по высшему разряду, — и все равно ничего не получается. Кайли — натура нежная, из тех, что не могут видеть без слез, как кто-нибудь наступит на паучка; она обитает в мире, где причинить боль другому — поступок противоестественный. Когда Антония над ней измывается, Кайли только хватает воздух ртом, словно рыба на песке, — то откроет рот, то закроет, — а после запрется в ванной, чтобы в очередной раз выплакаться. Тихими, безветренными ночами она лежит, свернувшись калачиком, и прижимает к себе старое детское одеяльце из черной шерсти, в котором до сих пор не завелось ни единой дырочки, будто оно неким образом отталкивает моль. По всей улице соседям слышен ее плач. Они качают головой, жалея ее, а соседки по кварталу, в особенности те, кто рос со старшей сестрой, приходят с домашним шоколадным печеньем, забывая, что у девочек-подростков бывает с кожей от сладкого и думая лишь, как бы избавить себя от тягостных звуков плача, долетающих до них поверх живых изгородей и заборов.
К Салли эти женщины по соседству относятся с уважением, и более того — с неподдельной симпатией. У Салли серьезное лицо, даже когда она смеется, длинные черные волосы и ни малейшего представления о том, как она хороша. Она всегда стоит первой в списке родителей, оповещающих по цепочке других, что занятия в школе отменяются из-за непогоды, ибо такое дело лучше поручить ответственному человеку, а не какой-нибудь безалаберной мамаше, склонной полагать, что все в жизни прекрасно образуется само собой, без разумного вмешательства со стороны. Всем в округе Салли известна своей добротой и здравомыслием. Когда надо, в один момент согласится побыть в субботу с вашим карапузом, заберет из школы ваших детей, даст взаймы сахару или яиц. Придет посидеть с вами на заднем крыльце, случись вам обнаружить у мужа в тумбочке бумажку с телефоном другой женщины, и сообразит, что нужно дать человеку выговориться, а не лезть к нему со скороспелыми советами. А главное, никогда потом не заикнется о ваших проблемах и никому не передаст ни слова из вашего разговора. Когда же ей зададут вопрос о ее собственном замужестве, лицо ее принимает мечтательное выражение, совершенно ей несвойственное в обычное время.
— С тех пор сто лет прошло, — только и скажет. — Это было в другой жизни.
После приезда из Массачусетса Салли пошла работать помощницей к заместителю директора средней школы. За все это время у нее не набралось бы и десятка свиданий, да и то подстроенных из романических соображений соседями, — бесплодные попытки, которые не приводили ни к чему, кроме ее же собственной двери, намного раньше, чем ей полагалось бы вернуться домой. Теперь Салли ловит себя на том, что стала чаще уставать и раздражаться — она не становится моложе, хотя выглядит по-прежнему потрясающе. Последнее время она живет постоянно в таком напряжении, что мускулы у нее на шее напоминают по ощущению пук перекрученной проволоки.
Когда от напряжения сводит шею, когда по ночам будит тревога и от одиночества старичок вахтер в школе кажется очень даже ничего, Салли напоминает себе, каких трудов ей стоило добиться, чтобы ее девочкам хорошо жилось. Антония пользуется таким успехом, что ее третий раз выбирают на главную роль в ежегодном школьном спектакле. Кайли, хоть и не подружилась близко ни с кем, помимо Гидеона Барнса, заняла первое место по округу Ниссау в конкурсе грамотеев и избрана президентом шахматного клуба. Дочери Салли всегда приглашают гостей на дни рождения и берут уроки танцев. Салли зорко следит за тем, чтобы они не пропускали визитов к зубному врачу и были в школе точно к началу занятий. Им не разрешается смотреть телевизор, пока не сделаны уроки, и засиживаться за полночь, а также болтаться попусту в торговом центре или на пятачке у Развилки. Ее дочери укоренились в местном обиходе, и отношение к ним точно такое же, как ко всем прочим, — нормальные дети, каких полно в любом квартале. Вот чего ради в первую очередь Салли покинула Массачусетс и тетушек. Вот почему она отказывается думать, чего, быть может, недостает в ее жизни.
Никогда не оглядывайся назад, наказала она себе. Не вспоминай о лебедях и о том, каково сидеть одним в темноте. Не вспоминай о вьюгах, о грозах с громом и молнией, о нерушимой любви, которой ты лишена навек. Жизнь — это чистить зубы по утрам, готовить завтрак своим детям и гнать от себя посторонние мысли; со всем этим Салли, как выяснилось, умеет справляться превосходно. Делает повседневные дела как надо и когда надо. Правда, часто видит во сне, какой был сад у тетушек. В дальнем углу — лимонная липпия, лимонный тимьян, лимонная мята. Сядешь там, скрестив ноги, закроешь глаза, и пряный лимонный аромат дурманит голову. Все в этом саду имело свое назначение, даже пышные пионы, которые оберегают от переохлаждения и морской болезни, а иногда — такие случаи известны — отводят беду. У Салли нет уверенности, что она до сих пор помнит названия разнообразных травок, которые там росли, хотя, наверное, все же различила бы по виду мать-и-мачеху и окопник, а лаванду и розмарин — по их характерному запаху.
