Предатель. Я тебе отомщу - Виктория Ким

О, этому не бывать!

В груди будто разливается раскалённый металл.

Теперь Артём показательно тратит деньги на неё. На ребёнка, который не мой. На жизнь, которой я не существую. Да это ведь все равно, что плюнуть мне в лицо и удивляться потом, почему я не рада от этого!

Злость ударяет резко, накрывает с головой, разрывает что-то внутри. Пальцы сжимаются на телефоне, костяшки белеют.

Я даже не осознаю, как покидаю ванную. Перед глазами настолько красная пелена, что дорога по лестницы до первого этажа просто вылетает из головы.

Бах, и я уже на кухне, а сковородка с остатками картошки, которую я приготовила себе ранее, летит в раковину, ударяется о край и с глухим звуком падает на дно, разбрызгивая липкие капли жира на белоснежную столешницу. Вилка, которая секунду назад лежала у плиты, глухо звякает об пол.

Я не смотрю вниз. Не замечаю, как остатки еды расползаются по гладкой поверхности, не обращаю внимание на созданный мною хаос. Всё это — неважно.

Я делаю шаг назад. Потом ещё один. И вдруг, в каком-то отчаянном порыве, смахиваю со стола всё, что стоит рядом — чашку, солонку, стеклянную бутылку с маслом. Они рушатся с резким звоном, разлетаются осколками.

Но мне всё равно. Так же, как и ему.

Я резко оборачиваюсь, бросаю взгляд в сторону гостиной. Диван выглядит так же, как и всегда — идеально заправленный, с ровно разложенными подушками, с аккуратно сложенным пледом. Как будто ничего не изменилось. Как будто всё ещё под контролем.

Меня передёргивает. Артём не заслуживает этого порядка!

Подушка срывается с места первым же движением руки. Потом ещё одна. Ещё. Они летят на пол, врезаются в журнальный столик, одна валится набок, опрокидывая фарфоровые статуэтки с полки.

Я дышу тяжело, неровно. В груди скапливается что-то сырое и горячее, будто раскалённый металл растекается по рёбрам, прожигая внутри пустоту.

Потому что всё это больше не имеет смысла. Ни дом. Ни порядок. Ни эта чертова иллюзия счастливой жизнь.

Я сжимаю пальцы в кулак, ногти впиваются в ладони. В голове проносится единственная, чёткая, холодная мысль.

Я не могу здесь дальше оставаться. Но и уйти нищей — значит признать свое поражение.

Артём не оставил мне выхода, он сам вынудил меня сыграть по его правилам.

Поворачиваюсь и быстрым шагом иду в его кабинет, подавляя в горле ком тошноты. С каждым шагом внутри все сильнее разливается густая, маслянистая ярости. Сама не понимаю, как раньше могла её не замечать.

Зря он оставил ноутбук.

Зря не поставил на него хотя бы пароль.

Какая жалость.

Я опускаюсь в кресло, кладу руки на клавиатуру, быстро пробегаюсь взглядом по папкам. Деловая переписка, контракты, финансовые отчёты. Всё аккуратно разложено, подписано.

Как же я была слепа.

Раньше мне это не было интересно. Я не вникала в его бизнес, не задавала вопросов. Приученная довольствоваться тем, что он разрешал мне видеть. Но сейчас я понимаю — это было ошибкой. Настолько глупой, что меня передёргивает от отвращения к самой себе.

Нужно было не в переписки лезть. Не следить за его ложью. А плевать в лицо первой.

Я открываю один из файлов, мельком пробегаю его глазами. Крупная сделка. Переговоры. Что-то важное. Что-то, что принесёт ему и его компании миллионы.

Я не вникаю. Пока что.

Флешка оказывается в порте, копирование начинается. На экране бежит строка загрузки, проценты сменяют друг друга — 10 %, 30 %, 50 %… Меньше минуты.

Вот и всё.

Вынимаю флешку, сжимая ее в ладони. На всякий случай захожу в историю действий системы, быстро удаляю следы. Всё должно выглядеть так, будто я ничего не трогала.

Моей ноги в этом доме больше не будет.

Я выпрямляюсь, убираю флешку в карман, а затем направляюсь в спальню.

Нужно собрать мои вещи. Их немного. Достаточно, чтобы уместить в один чемодан.

Какой ироничный итог десяти лет жизни.

Я достаю чемодан из гардеробной, замираю на секунду. Внутри — лёгкая дрожь, будто тело наконец-то осознаёт, что происходит.

Но это не страх. Это адреналин. Решимость.

Я подхожу к шкафу, начиная быстро и методично складывать одежду. Только самое необходимое. Почти ничего из того, что куплено на его деньги.

К чёрту бренды, роскошь. И к чёрту эту жизнь!

Джинсы, футболка, худи. Несколько платьев, бельё, обувь. Кладу в чемодан косметичку, документы. Придерживаю ладонью дрожь в пальцах, чтобы они не выдали меня раньше времени.

Я не переодеваюсь. Всё ещё в том же платье, в котором собиралась выйти в ресторан. Пусть так и будет.

Пусть Артём посмотрит мне в глаза в последний раз — ту самую версию меня, которую он пытался сломать.

Снова возвращаюсь в ванную, где оставила телефон, и открываю банковское приложение. На счету всё ещё достаточно, но я знаю, что у меня нет времени.

Сколько я могу вывести, прежде чем он заподозрит?

Я переводжу столько, сколько возможно. Не слишком много, чтобы сразу привлечь внимание, но достаточно.

А следом открываю приложение такси. Первый адрес — банкомат. Второй — ресторан. Мне нужен хороший обзор.

Телефон вибрирует. Машина уже едет.

Я бросаю последний взгляд в зеркало, поправляю волосы. Макияж в порядке. Взгляд ясный.

Я изучаю свое лицо, разглядывая его, будто вижу впервые. В нем больше нет сомнений. Нет страха или, упаси боже, любви.

Моя рука ложится на ручку чемодана. Я выхожу из дома, даже не оборачиваясь.

Сегодня я не проиграю.

15. Настя

Такси тормозит у банкомата, и я спокойно выхожу, прижимая к себе сумку. Время поджимает, но спешка в таком деле только станет помехой. Счёт на экране быстро уменьшается, купюры выскакивают одна за другой. В пальцах дрожь, но я не могу сказать, от чего именно — от злости, адреналина или осознания, что назад пути больше нет.

Слишком поздно.

Позволяю себе ещё одну короткую передышку в хостеле, который так удачно нахожу неподалеку от банкомата. Здесь я всего на пару минут, чтобы оставить вещи, но администратор смотрит на меня с едва скрытым недоумением. Она явно не привыкла видеть постояльцев в нарядных платьях и на каблуках, особенно тех, кто заказывает самый дешёвый одноместный номер.

Я встречаю её взгляд, но ничего не объясняю. Мне и не нужно этого делать.

Через пятнадцать минут