Измена. К черту любовь - Софья Феллер
— Да, Рус, что-то случилось? — его голос, приглушённый за дверью, всё-таки слышен.
Меня начинает подмывать — кто такой этот «Рус»? И почему Рома ушёл говорить именно сейчас? Обычно он ведёт себя спокойно, но сейчас, кажется, есть что-то, что он предпочёл скрыть. Или, может, это всего лишь деликатный разговор? Но непонятная таинственность раздражает, словно передо мной висит табличка "Не лезь", которая только подогревает интерес.
17
Рита
Когда Рома возвращается, его лицо будто покрыто тенью — задумчивое, серьёзное. Как будто исчезла вся его привычная лёгкость, обнажив передо мной мужчину, скрывающего, возможно, целый мир, о котором я ничего не знаю.
— Случилось что-то? — пытаюсь осторожно, сама не знаю, зачем мне это так важно.
— Да нет, пустяк, — Рома пытается отмахнуться, словно это действительно не заслуживает моего внимания, но по напряжению в его голосе я чувствую, что дело не такое уж и пустяковое.
Спустя несколько минут поезд останавливается, и мы сходим на перрон. Стоило нам оказаться среди толпы, как он будто нажимает на невидимую кнопку: снова его привычная улыбка, лёгкость в походке, искры в глазах. Но меня не отпускает эта перемена — кого я сейчас вижу? Настоящий ли это Рома или его маска?
Зацепила меня эта его скрытая сторона, и теперь, как наваждение, хочется разгадать, что скрывается под всей его весёлостью.
— Ну что, первым делом оставим вещи в отеле?
— Да, давай. А потом какие планы? Прогоним разок доклад, а дальше гулять? Выступать нам только завтра. Потом банкет вечером. Шанс город посмотреть только сегодня.
— Отличный план, — соглашаюсь, подхватывая сумку. — А после прогулки можно будет посидеть в баре.
Рома расплывается в лукавой улыбке:
— Погулять по Питеру — это, конечно, святое, но расслабиться можно и прямо сейчас, — он чуть прищуривается, явно намекая на нечто более интересное.
Стараюсь не поддаваться на его флирт, хотя внутри меня снова вспыхивает эта искра любопытства. С ним сложно держаться спокойно, когда каждое его движение и взгляд будто нарочно затрагивают то, о чём я стараюсь не думать.
— Значит, сначала — вещи в отель, потом доклад и прогулка, — твёрдо отвечаю, сохраняя деловой настрой.
— По рукам, Рита. — Рома снова усмехается и поднимает бровь. — Ну что, двинули?
В отеле нас быстро регистрируют и вручают ключи от соседних номеров. У стойки администратор любезно улыбается, указывая на лифт и объясняя, что наши комнаты — смежные.
Эта новость выбивает меня из колеи. Поднимаю взгляд на улыбающегося администратора и аккуратно интересуюсь:
— Извините, а не нашлось бы у вас других, несмежных номеров?
Администратор продолжает улыбаться, будто бы я задала ему вопрос о погоде:
— Боюсь, нет. Все номера забронированы.
Рядом Рома едва сдерживает улыбку, а я, ощущая его взгляд, вежливо, но с явным недовольством уточняю:
— И других вариантов совсем нет?
Администратор кивает с всё той же профессиональной доброжелательностью:
— Увы. Но, уверяю, дверь между вашими номерами можно запереть с обеих сторон.
Рома не упускает момента и, легонько толкнув меня плечом, с ехидцей говорит:
— Не волнуйся, Рит, если что, могу не закрывать дверь — так даже практичнее, — и подмигивает.
Я отмахиваюсь, кидая на него строгий взгляд, но вижу, как он направляется к лифту и довольно весело смотрит на свою ключ-карту, почти напевая. В конце концов, я иду следом. Рома явно наслаждается моментом, и когда мы заходим в номера, он мгновенно направляется к той самой общей двери. Щёлкает замком и, распахнув её, говорит:
— Вуаля! Можно стучаться и заходить без лишних обходов по коридору!
Я поджимаю губы, глядя, как он будто и не думает закрывать дверь, и ставлю условие:
— Ты свою сторону точно закрыть не забыл? Вдруг забудешь и ночью решишь "потренироваться"?
Рома прижимает руку к сердцу и театрально вздыхает:
— Честное слово! Не нарушу твой покой.
— И я должна поверить на слово? — скептически хмурюсь.
— Есть одна причина, почему я могу всё же прийти.
— Даже интересно послушать.
— Если мне ночью приснится кошмар, приду под бочок, чтобы не так страшно было, — с улыбкой объясняет Рома, подмигивая мне.
— Вот как, — закатываю глаза, но удержать улыбку не получается. — И я должна буду утешать тебя, бедного?
Он делает вид, что всерьёз задумался, притворно кивая:
— Конечно, это же для моего душевного равновесия. Да и ты представляешь, какой бы я был ужасный на следующий день без сна? Придётся срочно меня успокаивать.
— Многое терпела в своей жизни, но эта жертва… не знаю, готова ли, — фыркаю, направляясь в свой номер. Но, ловя его лукавый взгляд, понимаю, что этот довод он, наверное, запомнит.
Заходя в номер, бросаю взгляд на ту самую дверь между нашими комнатами. Кого я обманываю? Этой ночью точно придётся держать ухо востро, как и… собственные трусики, потому что уверена, что Рома уже строит планы, как "побороть ночные кошмары" с помощью меня.
Решаю переодеться во что-нибудь более удобное — неизвестно, сколько времени уйдёт на доклад, а чувствовать себя уютно хочется. Снимаю джинсы, кофту и расстёгиваю лифчик. Только собираюсь натянуть худи и мягкие штаны, как смежная дверь неожиданно распахивается, и в номер влетает Рома.
— Рит, давай уже по-быстрому раскидаемся с докладом, хочу подольше погулять… Оу.
Его взгляд тут же меняется, пробегается по мне снизу вверх, цепляется на мгновение за каждый обнажённый участок кожи, в глазах загорается искорка. Я же мгновенно тяну худи, чтобы прикрыться, чувствуя, как щёки начинают гореть.
— Рома! — возмущённо говорю, надевая худи. — Ты, вообще-то, мог бы постучаться.
18
Рита
— Мог бы, конечно, — кивает Рома, и ничуть не смущается. — Но тогда бы лишил себя удовольствия посмотреть на тебя.
Он окидывает меня нахальным взглядом, который задерживается на каждом сантиметре — на груди, на бёдрах. Чувствую, как начинает пылать лицо, и мгновенно складываю руки на груди прикрываясь.
— К себе возвращайся! — выдыхаю, стараясь сохранить строгость. — Я скажу, когда оденусь.
Но он, как назло, подбирается ближе, наклоняя голову так, чтобы наш взгляд оказался на одном уровне.
— Не могу, Ритуль, — срывается с его губ его фирменная плутовская улыбка, и он смотрит на меня со смесью веселья и какой-то недосказанной нежности.
— Что значит «не могу»? Вроде ходить можешь, разворачивайся и марш к себе.
— Дело в том, — он делает ещё шаг, — что когда моя женщина передо мной в таком… белье, я просто обязан это оценить.
— Ремизов, ты что там курил в своём номере? — фыркаю, стараясь хоть как-то
