Хозяин Тайги - Таша Строганова
А был пиздец.
Слёзы хлынули градом, застилая глаза и делая их абсолютно мутными. Они текли по щекам и попадали за ворот майки. Помимо этого, Фил никак не мог приспособиться к ножу и скорее даже не резал им, а просто рубил.
— Твою же мать! — Орлов подскочил к нему, отнимая орудие пытки. — Да что же ты невдалый такой? Пошли глаза промывать.
Он за руку отвёл Филиппа в ванную, где сунул в руки мыло и включил воду.
— Аккуратно давай, — командовал Данила. — Сначала руки вымой от сока, потом уже лицо.
— Я ничего не вижу, — пожаловался Фил, слёзные железы которого работали на полную мощность. Он не плакал очень давно. Последний раз — на больничной койке от бессилия. И, видимо, жидкости в организме скопилось слишком уж много.
— Свалился, блядь, на мою голову, — выругался Орлов. Он взял ладони Филиппа в свои и помог поднести к крану, даже вылил на них мыло. Дальше уже Ларин справился сам, но этот интимный момент с мытьём рук отозвался внутри чем-то тёплым и безумно приятным.
Не возбуждением, нет. Чем-то другим, незнакомым.
Данила оставил его в ванной, а сам вернулся на кухню. Филипп нормально умылся и глянул на своё отражение. Глаза покраснели, нос распух. Он никогда не умел плакать по-киношному красиво. Несмотря на шикарную внешность, Фил всегда превращался в печёную картошку после слёз. Наверное, потому старался и не реветь лишний раз.
Приведя себя в порядок, он вернулся на кухню. Данила уже закончил с луком и вернулся к основной готовке.
— А…
— Нет, — осадил Филиппа Орлов, стоило тому открыть рот. — Больше я тебе ничего не доверю. Как ещё не порезался, безрукий.
— Я хотел попросить достать пиво из холодильника, — ляпнул Фил, уязвлённый очередной ремаркой в свою сторону.
— Лера сказала, что алкоголь тебе нельзя. Да и сам должен понимать, что с теми лекарствами не шутят.
— Лера, ну, конечно, — Филипп закатил глаза. — Ты с ней встречаешься?
Да, он уже задавал вопрос, но сейчас спрашивал по-другому. Вдруг повезёт?
— Нет, — неожиданно ответил Орлов. И по его тону не было понятно, огорчён ли он таким раскладом.
— А хотел бы? — не удержался Фил. Любопытство грызло его как пресловутую кошку. Всё же ему хотелось прояснить для себя окончательно ориентацию Данилы. Одно дело стучаться пусть и в закрытую, но дверь. И другое — долбиться просто в стену.
— Не твоего ума дело, — уже привычно ответил Орлов. Мудила. Вот прям бесил до чёртиков. — Думаешь, я не вижу, чего ты добиваешься?
— И чего же? — с вызовом спросил Филипп. Он даже невольно вздёрнул подбородок и приосанился. Правда, последнее отдало неприятной болью в спине.
— Я для тебя экзотика, — ответил Данила. Он сбавил электричество под сковородой и повернулся к Филиппу лицом. Подпёр своей шикарной задницей небольшую кухонную тумбу. — Какой-то непонятный мужик посреди тайги. Не кинулся на тебя и твои бабки сразу. Не повёлся на смазливую внешность, как ты привык. Вот и взыграла в тебе жажда получить во что бы то ни стало. Вот только есть одно «но». Будь я хоть геем, хоть натуралом, ты бы меня не заинтересовал.
— И почему же? — Фила задело то, что его так легко прочитали. Но смолчать оказалось чертовски сложно.
— Мне не интересны жалкие неудачники без цели в жизни, — припечатал Орлов. Если он хотел этими словами отвадить нерадивого ухажёра, то выбрал верную тактику.
Потому что ударил он по больному.
— А сам-то? — насмешливо уточнил уязвлённый Филипп. Он поднялся с диванчика, оставаться в кухне больше не хотелось. — От кого ты бежишь? Живёшь посреди тайги, продаёшь дрова в двадцать первом веке. Ты не неудачник? У тебя есть цель?
— Ты ни черта обо мне не знаешь, — Орлов разозлился. Видимо, это была и его больная мозоль. Фил отчётливо видел, как заиграли желваки на волевом лице.
— Ой, ну, конечно, — ёрничал Ларин. — Ты-то у нас великомученик, а я просто оболтус. Только вот знаешь, ты со своим высокомерием ни черта не лучше меня. Я по крайней мере честен в своих желаниях!
— Ты мне просто не интересен, — ответил Данила таким тоном, что им можно было резать долбанный лук.
— Да пошёл ты, — огрызнулся Филипп и ушёл из кухни.
Вот и поговорили. Вот и побыл хорошим мальчиком.
* * *
На этот раз к ужину Данила его не звал.
Филипп и не горел желанием. Он лежал на кровати, повернувшись лицом к стене, и пялился в неё. Нет, конечно, в словах Орлова была доля правды. Филипп действительно неудачник, чёртов лузер. Но сам-то Данила не так далеко ушёл, чтобы осуждать.
Снова стало интересно, что у него там такого случилось в прошлом, что стал бирюком и затворником. Может, отцу позвонить?
Но Филипп почти сразу отмёл эту идею. Не потому, что говорить с отцом не хотелось, а скорее из-за того, что Орлов, когда узнает, будет беситься ещё больше. И пусть позлить Данилу было отдельным удовольствием, Фил понимал, что этим поступком он может похерить всё окончательно.
Впрочем, было бы что херить.
Он сам не заметил, как задремал, погружённый в собственные мысли. Прикосновение чужой руки к плечу вывело его из сна.
— Ложись на живот, тебе надо сделать массаж.
Дьявол, Филипп совсем об этом забыл.
* * *
Руки у Данилы оказались на удивление нежными.
В первый раз, когда он втирал в поясницу гель, Филипп почти ничего не запомнил. Не до того было. Зато сейчас лежал в одних штанах, и тех спущенных наполовину, и смущался как школьница.
Серьёзно, Фил не был распущенным любителем одноразовых связей, но чужие люди его всё же касались. Так почему он реагировал именно на руки Данилы таким образом? Что за дерьмо? Плавился, как пломбир в июньский полдень. Мышцы с радостью отзывались на уверенные, но заботливые прикосновения. Пальцы и руки у Орлова явно были сильными, но касался он ими как-то даже чувственно.
Или, может, это Филиппу всё привиделось?
В любом случае он прибалдел от этого массажа. Растёкся по кровати и даже прикрыл глаза от удовольствия. Обычно лечебный массаж не доставлял ничего кроме дискомфорта. Но сегодня это стало каким-то откровением.
Втерев мазь
