Удивительное соседство - Лия Росс
— Это…божественно.
— Не говори так.
— Почему? Это правда очень красиво, — Нина опустилась на колени перед картинами, которые я держала, и медленно проводила пальцами по засохшему маслу. Ее выражение лица менялось слишком быстро — от радостного до печального. И когда она подняла на меня свои глаза, я поняла — Нина почувствовала все то, что пришлось перенести мне.
— Это просто нечто. Это просто обязано быть на выставке!
— Что-то ты меня сильно захвалила, — я даже слегка покраснела. Картины не видел никто. В социальных сетях были другие мои работы — более легкие, радостные — как раз в тот период, когда моя жизнь стала налаживаться и насыщаться яркими красками. А эти…они слишком темные, печальные. Не видела смысла их показывать.
— Итак, стойте так и не шевелись, — наказала мне Нина, отодвинувшись ближе к дивану. Она достала камеру и стала фотографировать. Надеюсь, что выгляжу вполне нормально для того, чтобы потом это выставлять куда-то в сеть.
— Смотрите! Напишем красивый пост, покажем и остальные работы. И тогда вам обеспечен не только поток заказов, но и возможно сможем найти того, кто поможет организовать выставку для этой красоты, — девушка пылала идеей, ее голубые глаза сияли успехом. Она верила в то, что все получится. Она верила в меня и в мой талант.
Но почему только мама этого не делала?
6 глава
Мы просидели с Ниной так несколько часов. Я даже успела приготовить обед, за которым много чего обсудили. Девушка решила полностью переделать мой аккаунт, все по-другому оформить, более лучше для восприятия и понимания, кто я вообще такая.
Я же просто молча наблюдала за ней. За это время два раза садилась обратно за картину, чтобы потихоньку приближаться к концу. Нина любопытно заглядывала пару раз, когда ее глаза уставали от телефона. Рябова ни в коем случае не мешала, молча стояла и удивлялась тому, как это художники в реальности творят чудеса своими руками.
Даже порой становилось неловко, но я держала эмоции при себе, стараясь не отвлекаться. Моцарт вообще почти пол дня проспал, иногда просыпаясь, чтобы покушать и выпить воды.
Совсем под вечер, когда за окном стало понемногу темнеть, мопс попросился на улицу.
— Думаю, тебе нужно отдохнуть, — сказала я, накидывая на себя куртку. Нина стояла рядом, все еще продолжая что-то делать в своем телефоне, параллельно широко улыбаясь.
— Да, пойду домой. Мне еще нужно целую главу написать в книгу. Работа не ждет, — девушка от усталости потерла глаза, забывая о том, что они были подчеркнуты черным карандашом.
— Нина, ты сейчас на панду похожа, — я указала ей на глаза. Она сначала не поняла, о чем вообще речь, но, когда заглянула в зеркало, ужаснулась.
— Тупая голова. Совсем забыла о том, что накрасилась. Вот что усталость делает с людьми.
— Мы пока погуляем, можешь умыться в ванной, там есть мицеллярная вода и пенка для умывания, — мы с Моцартом вышли из квартиры, спустившись вниз.
Вечером на улице было куда холоднее, чем при утренней прогулке. Но мопса это никак не остановило, чтобы порезвиться по пути на площадку. Стал приставать к мимо проходящим собакам, тем самым провоцируя их на лай. Я пыталась натянуть поводок, чтобы не позволить Моцарту отходить от меня в сторону. Недовольные лица хозяев так и кричали о том, чтобы я держала собаку подальше от них. Какие же все нежные. Пусть радуются, что у меня не какой-нибудь волкодав или мастиф. Раз и нет руки.
На площадке было пусто. Мопс быстро сделал все свои дела, и мы на обратном пути устроили маленькую пробежку. Пришлось контролировать баланс, чтобы не поскользнуться на резиновой подошве.
Завернув в сторону подъезда, какая-то машина перегородила нам проход. Пришлось обойти, недовольно шикнув на того, кого вообще не было в салоне. Мы поднялись наверх и пока я переводила дыхание, из моей квартиры вышла Нина с совершенно чистым лицом, без какого-либо макияжа. Вот тут я впервые за этот год увидела ее в совершенно ином виде — голубые глаза были и без того яркими, маленький аккуратный нос, тонкие розовые губы шли ей куда больше, чем, когда она наносила на них свою черную траурную помаду. И вообще Нина выглядела милой девчонкой. Да, у нее проколота бровь и нос, но это никак не портило ее внешность.
Завидев меня в коридоре, она улыбнулась.
— Я пойду домой. Завтра ждите красивый аккаунт, мне нужно будет еще кое-что загрузить, — девушка помахала рукой на прощание и скрылась за дверьми.
Даже не успела сказать ей спасибо за то, что она уже сделала для меня. И перед тем, как завести Моцарта домой, увидела, что соседняя квартира напротив моей, неожиданно была приоткрыта и оттуда послышались голоса. Она пустовала все это время, пока я здесь живу. Там вроде хозяева не могли ее долго продать. Неужели кто-то решился купить? Надеюсь, что сосед будет вполне нормальным и мне не придется с ним какое-то время конфликтовать, как это было с Ниной.
Даже стало любопытно, кто это может быть. Но я ж девушка воспитанная (отчасти) и заглядывать в щелочку не буду, но узнать хочется. Может даже это семейная пара какая-нибудь, но вот не слышу детского плача или разных голосов. Только мужской, о чем-то красноречиво спорящего с собеседником по телефону.
— Я тебе сказал, что не возьму его. Мне не нравятся его работы! Нашел кое-кого другого, — внезапно дверь открывается и оттуда появляется…Леонид Добрынин. Вот это встреча!
Мы встретились лицом к лицу, пока я как дурочка стояла вся покрасневшая из-за жары и смотрела удивленными глазами на мужчину. Он что, купил квартиру рядом со мной?
— Так, Сань, я тебе перезвоню позже.
— Что ты тут делаешь?
— Снял квартиру, как и ты сказала. На месяц, — уточнил Леонид, убирая телефон в карман пальто.
— Когда я это говорила, не намекала, что бы ты снимал рядом со мной.
— Не устраиваю, как сосед? — он вскинул бровь.
— Нет, почему же. Но просто…неожиданно.
— Да, я сделал это намерено, но только из-за Моцарта. Хочу быть ближе к нему. Мы и так с ним последний год стали видеться куда реже. Я даже со своими художниками провожу времени больше, чем с ним, — Добрынин посмотрел на собаку, который уже сорвался с места, подпрыгивая на двух задних лапках, упираясь передними в его шикарные брюки.
— Вот как. Что ж, хорошо, — я выдохнула, понимая, что Моцарт — его родная душа и он не хочет быть вновь
