Хайди Райс - Отдых на Бермудах
– Элла, не плачь. Ты должна знать наверняка.
Она не удостоила ее ответа, а просто начала заполнять кондитерский мешок творожной глазурью. Она должна быть готова к утреннему ажиотажу, когда они откроются. Так что у нее не было времени для этой чепухи.
Она все еще была занята украшением морковного пирога декоративными завитушками из творожного сыра, когда через несколько минут Руби прибежала обратно в кафе:
– Я думаю, тебе лучше взглянуть на это.
– Не приноси его сюда, – сердито сказала Элла. – Он весь в моче.
– Я это знаю, – ответила Руби. – Но это не просто моча, а моча беременной леди.
– Что? – Пальцы Эллы невольно сжались в кулак, и глазурь из кондитерского мешка брызнула на прилавок.
– Ты слышала. – Руби держала тест перед лицом Эллы, как талисман. – Видишь эту яркую синюю полоску? Это означает, что Элла станет мамочкой ровно через семь месяцев. Ты встретишь Новый год со своим собственным свертком счастья.
Элла не могла сосредоточиться из-за навернувшихся на глаза слез радости.
– Но это невозможно, – пробормотала она охрипшим голосом.
Руби рассмеялась:
– Хм, ну, конечно, возможно. Тесты на беременность не лгут.
Элла перевела свой рассредоточенный взгляд на улыбающееся лицо Руби:
– Я должна сделать еще один. Это может быть ошибка.
– Делай сколько угодно, но если они показывают положительный результат, то ошибки быть не может. Я сделала шесть тестов с Артуро. И все они показывали то же самое. Если именно ты пописала на этот тест, то ты определенно беременна.
Элла рухнула в кресло рядом с кассовым аппаратом. Теперь ее колени дрожали почти так же сильно, как и руки, мертвой хваткой сжимающие кондитерский мешок с глазурью, которая капала на пол.
– У меня будет ребенок. – Эти нежные слова прозвучали так тихо, словно их сказал кто-то другой.
Руби присела рядом и погладила ее по спине:
– Да, ты станешь мамой.
Слезы хлынули из глаз Эллы, текли по щекам, все ее тело сотрясалось от рыданий при воспоминании об аналогичном испытании давным-давно. Бросив тест на беременность в мусорное ведро, Руби вымыла и высушила руки, затем вытащила пару влажных салфеток из дозатора на прилавке:
– Я правильно понимаю, это слезы счастья? – Она взяла кондитерский мешок с глазурью из онемевших пальцев Эллы и принялась убирать салфетками творожные капли с пола.
Элла кивнула: комок в горле мешал ей говорить.
– Ты не будешь возражать, если я скажу «я же говорила»?
Элла обняла подругу за плечи и прижалась к ней крепче, не замечая самодовольную улыбку на лице Руби.
– Я не заслуживаю этого шанса, – зарыдала она.
Руби взяла ее за руки:
– Не говори так. – Она слегка встряхнула Эллу. – Тогда у тебя были вполне определенные причины.
Элла сложила руки на животе, словно защищая драгоценную жизнь внутри себя.
– Я в этом не уверена.
Руби вытащила из кармана салфетку и промокнула Элле глаза.
– Тебе было восемнадцать лет, Элла. Вся жизнь была у тебя впереди, и это была ошибка. Ты сделала единственно правильный выбор, который у тебя был в тех обстоятельствах. – Она вложила влажную салфетку в ладонь Эллы и продолжила:
– Не кажется ли тебе, что пора простить себя?
Она никогда не сможет простить себя полностью, но это не значит, что она не сможет защитить этого ребенка. На этот раз все сделает правильно.
– Я хочу.
Губы Руби изогнулись в улыбке.
– Хорошо. Я полагаю, ответ на вопрос «хочешь ли ты оставить этого ребенка?» очевиден.
Элла кивнула, и на губах у нее появилась робкая улыбка.
– Да, все верно.
– Отлично. Тогда следующий вопрос: как нам связаться с капитаном Секси? У тебя есть визитка той турфирмы или что-то еще?
– Что? Нет, – запаниковала Элла. – Мы не можем сказать ему это. Ему не нужно знать.
– Успокойся. – Руби крепко схватила ее за руку. – Для паники нет никаких оснований. Тебе не нужно пока ничего делать.
Она помнила, как он спросил: «Ты принимаешь противозачаточные таблетки?» А что, если она скажет ему, и он отреагирует так же, как Рэндалл? Ему еще нет тридцати; он живет в хижине на пляже и клеит женщин в барах. Он волнующий, безрассудный, обаятельный, сексуальный, и, вероятно, последний парень на планете, который обрадуется новости вроде этой.
– Вовсе не обязательно, что он психанет, как Рэндалл, – заметила Руби, читая ее мысли.
О да, именно это он и сделает.
– Я не хочу рисковать. – Она высвободила руки из ладоней Руби. – Почему я должна говорить ему?
– Потому что это его ребенок, и он имеет право знать, – сказала Руби спокойным поучающим тоном, которым она овладела с появлением детей. Элла всегда находила его таким милым. Но сейчас тон показался ей слишком покровительственным.
– А предположим, что он предпочел бы не знать?
– С чего ты взяла? – возмутилась Руби.
Элла открыла было рот, чтобы рассказать Руби, что он спрашивал ее, принимает ли она противозачаточные таблетки, но передумала.
– Он живет на Бермудских островах. Мне не нужна его поддержка. – Тем более что у него нет денег. – Я сама более чем платежеспособна и…
– Не в этом дело. Он – отец ребенка. Скрывая это от него, ты лишаешь их обоих шанса познакомиться, когда малыш подрастет. Подумай, как расстроился Ник, когда выяснилось, что наш отец не являлся его биологическим отцом, – сказала она, напомнив Элле о своем брате Нике, который подростком сбежал из дома, узнав правду о своем происхождении, и только недавно вернулся в жизнь Руби.
– Это совсем не то же самое, – протестовала Элла. Она вовсе не планировала всю жизнь скрывать от ребенка, кто был его отцом; она просто не понимала, почему должна рассказать все Купу прямо сейчас.
– Я знаю, но я пытаюсь сказать, что ты не можешь держать это в секрете. Это несправедливо по отношению к ним обоим.
Она хотела отрицать право отца знать о ребенке. Это был ее малыш. Ее ответственность. И она не хотела считаться с правами и реакцией Купа. Но когда она представляла себе его лицо, улыбку, его усмехающиеся глаза, понимала, что не сказать ему о ребенке будет трусостью.
Элла никогда не планировала заводить ребенка в одиночку, но именно это она и сделает – потому что судьба преподнесла ей этот невероятный подарок. И хотя очень возможно, что Куп и слышать не захочет о ребенке, она должна была, по крайней мере, дать ему возможность сказать «нет». Потому что она не могла лишить своего ребенка шанса узнать, кто его отец. Каким бы призрачным этот шанс ни был.
Руби похлопала ее по руке:
– Что, если мы обсудим это в другой день? Тебе действительно не нужно пока ничего делать.
Громкий стук заставил их обернуться, и они увидели молодых матерей с малышами после утренней прогулки, столпившихся вокруг двери, – уставших, растрепанных и отчаянно нуждающихся в легких закусках.
