В объятиях шторма - Aidan Show
— Что происходит, Шумов? Ты в последнее время меня игнорируешь. Морозишься от меня, словно за что-то наказывая. Что я сделала не так?
— Как раз об этом я хотел с тобой поговорить. Но не здесь. Моожет быть мы поужинаем где-нибудь сегодня?
— Оу! Надеюсь, разговор будет на приятную тему. Я очень соскучилась, котик.
— Мира! Не здесь и не сейчас. Встань, мне надо работать.
— Только после того, как ты меня поцелуешь.
— Мне повторить еще раз более доходчиво?
— Ладно! Я сама тебя поцелую!
И не дожидаясь его ответа, прильнула к его губам.
* * *
Непрочитанное письмо от администрации на ее рабочей почте горело, подобно пиратскому флагу на ясном небе в открытом море.
Так долго конца не разобравшись, почему ее заявку на участие в тендере заморозили, Быстрова немедленно собралась. Набросила на себя любимое кремовое пальто. Махнула Янке рукой и покинула рабочие стены.
Сегодня ей повезло. На смене в администрации оказался самый добродушный из всех охранников — Саша.
Он отвесил ей парочку комплиментов, закрыв глаза на то, что её пропуск был немного просрочен. И взяв с нее клятву: никому об этом не рассказывать, пропустил через проходные.
Поднимаясь на ватных ногах по широкой и светлой лестнице на второй этаж, Быстрова почувствовала лёгкий мандраж.
С того момента, как Шумов остался у нее с ночевкой, прошло почти две недели.
Все это время Быстрову сжирало чувство вины перед мужем, но она вновь и вновь отмахивалась от него, как от надоедливой мухи, утешая себя скорым разводом.
Заявление на развод было подписано и отправлено Владу. Однако ни звонка ни СМС она от него так и не получила.
В то время как другой забрасывал её бесконечными сообщениями, от которых потом у нее ещё долго горели уши.
Лера чувствовала себе юной и неопытной на фоне своего друга. Хотя после всего того, что между ними произошло, язык не поворачивается его так называть.
Сегодня, будто сама вселенная благоволила ей. И не встретив секретаря Шумова в приёмной, она, как воришка, скользнула к его двери.
На самом деле Лера заранее записалась к нему на приём перед самым обедом в надежде, что ей удастся остаться с ним наедине ненадолго.
Хотела его увидеть?
Соскучилась?
По всем пунктам — да.
Но был в ее визите и другой умысел, что касался рабочих моментов.
Неуверенно постучала в дверь его кабинета. Тишина. Постучала ещё раз. И словно сам черт её дернул аккуратно заглянуть в кабинет.
Тяжёлая дверь не поддавалась, и Лера толкнула её чуть сильнее, а та в ответ со скрипом открылась.
Пара зелёных мужских глаз уставилась на нее с удивлением, в то время как женская — с укором и каплей презрения.
Быстрова застыла на пороге, как каменное изваяние, не в силах выдавить из себя хоть слово.
Ее взъерошенный друг с зацелованными губами и рубашкой, расстегнутой на две верхние пуговицы, сидел в своём кресле с такой-же растрепанной и возбужденной девушкой на коленях.
Судя по всему это была та самая Мирослава, фото которой Лера успела разглядеть краем глаза тогда на балконе.
В груди неприятно заныло. Кровь отхлынула от лица, и Быстрова на секунду зависла.
Пошатнулась, потянув за собой дверь, отступая на шаг назад. Но не успела развернуться, как уперлась спиной во что-то твёрдое.
— Не заходите? — прозвучал низкий мужской голос над её ухом.
— Там занято. — тихо пискнула Лера. — Извините.
Неловко протиснувшись между незнакомцем и дверным проёмом, Лера, как мышка, покинула приемную Шумова.
* * *
— Какого хрена, Мира? — взревел Шумов на весь кабинет, сбрасывая с себя ее руки.
— Упс…Я забыла закрыть дверь!
— Ты больная что ли? Я понять не могу! — нервно провел по волосам пятерней, пытаясь осознать масштаб пиздеца.
— Да не переживай ты так. Ничего страшного не произошло. И не ори на меня! — шикнула Мира, обиженно поджав губы.
— Я тебе ясно дал понять, что в кабинет ты можешь зайти исключительно по рабочим вопросам! Что за фигню ты творишь?
— Это было важнее. Андрей! Я же вижу, что ты отдалился от меня. Я не дура. У тебя появился кто-то еще?
— Чего ты ждешь? Оправданий? Извинений?
— Я требую правды!
— Хочешь правды? Пожалуйста. У меня появилась другая.
— Что?!
— Ты же хотела правды. Вот она.
— Кто она? Это — ТА? — нервно дернула головой в сторону двери. На ее глазах опасно блестели слезы.
— А это важно?
— Да!
— Нет. Теперь это не важно, Мира. Между нами все кончено.
— Это мы еще посмотрим… — зло прошептала девушка себе под нос. Громко хлопнула дверью, утирая рукавом мокрые дорожки от слез.
Андрей принялся нарезать круги по кабинету, пытаясь собрать мысли в кучу.
— Блядство! Ну как же невовремя все! С-с-сука! — зарычал он, хватаясь за голову.
Раздался звонок селектора.
— Да!
— Андрей Дмитриевич, у вас все нормально? — осторожно спросила Светлана. — К вам Корнеев. Пустить?
Вот и серый кардинал пожаловал.
Корнее Адам Тагирович — начальник службы безопасности администрации.
Крепкий мужик. 41 год. Умный, расчётливый, уверенные в себе. С отлично развитой интуицией. Обладает скрытыми манипуляторскими навыками. Умеет мыслить стратегически на 10 ходов вперед. Не стремится к публичности и всеобщему признанию, но обладает огромной потребностью во власти.
Достаточно замкнутый. Доверяет лишь ограниченному числу лиц, в которое Шумов не входит.
Это все, что Андрей о нем знал.
Если бы он верил, что у каждого человека есть своя аура, то у Адама Тагировича она бы была слишком тёмной и давящей.
— Пусти, коль пришел.
— Здравствуйте, Андрей Дмитриевич. — голос у него был с характерным басом, но тихий. Андрей ни разу не слышал, чтобы начбез повышал на своих подчиненных голос. Он вгонял их в страх одним лишь своим присутствием и тяжелым взглядом. — А я смотрю вы на расхват. — дернулись в насмешке его губы. — К вам не пробиться. То с одной дамой в дверях столкнулся, то другая на меня налетела, выбегая в слезах из вашего кабинета. — Корнеев крепко пожал ему руку и опустился в кресло.
— Пришли меня жизни учить Адам Тагирович?
— Что ж вы так неаккуратны со своими дамами? Влюбленные женщины очень злопамятны.
— По себе знаете? — не удержался Андрей.
Начбез в ответ лишь оскалился.
— Кхм…А вы, судя по всему, не промах, да, Андрей?
— С чем пожаловали?
— Да вот. Пришёл к вам по поручению шефа. А у вас тут страсти горят.
— Зависть — плохое чувство, Адам Тагирович.
