Обычная история (СИ) - Резник Юлия
– Так и есть. Да…
Повисает неловкая пауза. Чтобы ее заполнить, Валеев чем-то гремит в кармане. Господи, ну не мелочь же у него там, кто сейчас ходит с мелочью? Тогда что? Ключи? Наверное.
– Так ты заканчиваешь?
Вяло пожимаю плечами. На самом деле работа, которой я занимаюсь сейчас, вообще не срочная. Я сижу в офисе, создавая видимость занятости, чтобы оттянуть момент возвращения домой. В свое тоскливое одиночество. Почему-то дома оно наваливается на меня всей своей неподъемной тяжестью. Не знаю, смогу ли я когда-то к нему привыкнуть. Даже в зоне мне не было так хреново. Там я жила от одного свидания с Реутовым к другому. Да, тосковала, да, изводилась вся без него, но знала, что все непременно будет – надо только подождать, и мир опять заиграет всеми красками радуги. Какой я была дурой все-таки! Как теперь стыдно за собственную доверчивость. И это тоже бесит. Потому что стыдно тут должно быть не мне.
Сейчас я стараюсь жить ожиданием встречи с Сашкой, но это совсем не то. К сожалению. И, наверное, к моему стыду.
– Да, пожалуй, на сегодня действительно хватит.
Валеев первым выходит из кабинета, я за ним. Пока дверь опечатываю, пока спускаемся, на улице уже темень. Всю неделю в окрестностях полыхали грозы, а у нас не упало ни капли. От жары даже вечером нет спасения.
Идем по дорожке вдоль озера, то и дело встречая на своем пути знакомых Валеева. Пятница только завтра, но народ ловит лето за хвост. Кто-то просто прогуливается, кто-то гоняет на роликах на специально проложенной вдоль озера дорожке. Определенно, жизнь здесь гораздо лучше, чем мне представлялась.
– С дочкой что-нибудь решила? – вдруг нарушает тишину мой спутник.
– Да, завтра ее заберу. Будем вместе проводить выходные. Пока так…
– Вот и хорошо.
– А вы? – закусываю губу.
– Что я?
– С дочкой решили? По поводу того злосчастного дня рождения?
– Еще в машине. Ты была свидетелем нашего разговора, – пожимает могучими плечами Таир Усманович. Я хмыкаю. Он, конечно, неподражаем. Просто какой-то доисторический динозавр. Но что-то в этом есть. Его рептилоидному мозгу будто чужды сомнения. Он имеет четкие представления о жизни и не мечется как дурак, подвергая каждый свой шаг сомнению. Я, кажется, когда-то была такой же. Славные были денечки. Оказывается, жить гораздо проще, когда не приходится сомневаться по каждому поводу.
– Сына бы я точно так же не отпустил, – зачем-то поясняет Таир, скосив на меня ироничный взгляд. Губы невольно растягиваются в улыбке.
– Ну-ну…
– Уже думала, чем займешься с дочкой?
– В пятницу мы довольно поздно вернемся, так что просто завалимся спать. А в субботу пойдем на озеро. Ребята собираются жарить шашлык и играть в волейбол. Думаю, будет весело. А вы? Домой поедете?
– Еще не знаю. Ну что, пока?
Надо же! Я и не заметила, как мы дошли до дома. Кивнув, первой взлетаю вверх по ступенькам, проворачиваю ключ, ощущая затылком, как Валеев за спиной делает то же самое. Квартира встречает меня духотой и сыростью. Первым делом включаю кондиционер. Осматриваюсь. К сожалению, я так и не успела обжиться. Теперь волнуюсь, понравится ли здесь Сашке. А если нет, что делать?
Что-что! Проводить с ней выходные в нашей старой квартире. Только бы ипотеку одобрили!
Поставив на плиту турку, пишу Реутову:
«Завтра в шесть».
Мне плевать, что уже поздно. Скорее, я даже испытываю некоторое злорадство. Хочется верить, что Ника-сука уже на говно изошла от ревности. Пусть бесится и рвет на себе волосы. У меня к этой стерве нет ни капли сочувствия.
«Не знаю, Кэт. Как бы она не приболела».
Значит, так, да? Трясущимися от злости пальцами жму на дозвон.
– Я правильно понимаю, что по-хорошему ты не хочешь? – цежу в трубку.
– Неправильно! У Сашки температура и какая-то сыпь. Может, ветрянка. Она еще не болела. Врач поставит диагноз точнее.
Закусив до боли щеку, судорожно размышляю над тем, мог ли бывший соврать. Хочется верить, что нет. Ну не совсем же он отбитый – спекулировать на здоровье ребенка. Так ведь и беду можно накликать.
Пока я молчу, в динамике раздается звук дверного звонка.
– Это, должно быть, врач. Я перезвоню, – бросает Реутов, перед тем как отключиться. Значит, не врет, да? В смутном беспокойстве растираю лицо. Мне наверняка стоило спросить, какая у Сашки температура, но разговор так быстро прервался, что я тупо не успела. А теперь маюсь и только тем себя утешаю, что дочь в руках профессионалов. Врачей… и отца, который отвечал за ее здоровье и благополучие на протяжении последних трех лет. Так что, поди, научился давать по часам пилюли и промывать нос. Хотя в нынешнем случае этот навык ему пригодится вряд ли.
Телефон оживает лишь спустя час, когда я, потеряв терпение, уже заношу палец, чтобы самой набрать номер бывшего.
– Ветрянка, Кать. Я не ошибся.
– И? Что говорят? Наверное же, надо мазать этим… как его?
– Да, я уже все купил. Поэтому и не перезванивал так долго.
– Ясно. Значит, быть Сашке в зеленую крапинку.
– А, нет. Сейчас по-другому лечат. Такая бадяга белого цвета. Снимает зуд. А то Сашка уже извелась, Ника… – Реутов замолкает, понимая, что зашел на тонкий лед. – Короче, сейчас ее намажем.
– Окей. Завтра заеду проведать дочку. Что привезти?
– Да ничего, – теряется Реутов. – У нас все есть, Кэт. Ты же знаешь.
– Ладно. Сама что-нибудь придумаю.
Не давая ему мне возразить, сбрасываю вызов. Плетусь в душ и сразу ложусь в надежде как следует выспаться. Утром уделяю своей внешности целый час. Потому что сразу после работы планирую поехать к Сашке и хочу ей понравиться. Только ей. Реутов вообще ни при чем.
Макияж без макияжа, гладкие как шелк волосы… Красивого светло-коричневого оттенка юбка и блуза без рукавов. Хорошо, что я успела продумать свой наряд заранее. Выгляжу очень женственно. Реутов, пожалуй, не знает меня такой. Но так и мне уже двадцать шесть, а не девятнадцать.
Бляха муха, ну почему я опять о нем думаю?!
Мои старания выглядеть лучше не остаются незамеченными и в офисе. Утро начинается с шуточек и совместного гадания на тему, куда это я намылилась в таком виде.
– Как будто непонятно, ага, – закатывает глаза Вещий. Надо бы уточнить, откуда у него это прозвище. А то как-то хреново у парня с предсказаниями.
– Ну вот. Выходит, наш Мишенька зря старается? У тебя кто-то есть? – вставляет свои пять копеек Таша, косясь на Стрельникова, который нас не слышит, потому что сидит в наушниках.
– Не выдумывайте. К дочке я еду. Не видела… три года, – добавляю зачем-то. Ребята осекаются, смущенно переглядываясь друг с другом. Вот на хрена я это сказала? Жалость мне не нужна, а кроме «сочувствую» что тут скажешь?
К счастью, тут Мишка что-то спрашивает у Тая, и разговор неизбежно перетекает в рабочее русло.
День тянется бесконечно. То и дело смотрю на часы, раскачиваясь на все усиливающихся волнах тревоги. Не помогает даже эсэмэска от Реутова, который заверил меня, что Сашка неплохо справляется. В итоге мое состояние замечает даже Миха.
– Че такая кислая, Кэт?
– Дочка заболела.
– М-м-м. Поедешь к ней?
Смотрю на часы:
– Да, как раз думала вызывать такси.
– Такси – если только до шлагбаума. И то будешь вечность ждать.
– Ну, а какие варианты?
– Давай отвезу, делов-то, – улыбается Миха. А я в который раз ловлю себя на мысли, что ему страшно не идет это разбитное прозвище. За неделю, что мы работаем бок о бок, я поняла, что Стрельников намного глубже, чем хочет казаться.
– Разве ты не хотел еще поработать?
– Ну что, я передумать не могу? Пойдем!
– Какой ты переменчивый.
Идет, лыбится, бросая на меня косые взгляды. И мне так легко представить на своем месте другую девушку, которая запросто подхватит заданное Михой настроение… Эту его игривую легкость подхватит, да. А я не могу. Меня словно к земле плитой придавило – больше мне не взлететь.
