Единственный (СИ) - Летова Мария
Может, в мою ладонь она и не поместится, но в мужскую… легко…
В животе становится тяжелее, а на сетчатке вспышкой возникает взгляд Палача, которым тот резанул по моей мокрой футболке, когда из воды выбирался.
Соски так сильно сжимаются, что хочется их чем-нибудь успокоить, и мои мозги без проволочек подбрасывают картинку, где это делает мужской рот. Рот Артура Палача.
Когда микровзрыв в голове сходит на нет, я чувствую раздрай в душе. Сумасшедший!
Швырнув купальник на столешницу, стаскиваю с себя мокрые трусы и прячу их в рюкзак.
Цепь синяков на теле напоминает о том, почему я собираюсь от бассейна впредь держаться подальше. Надев купальник, облачаюсь в футболку Рафаэля. Она съезжает с одного плеча, но полностью прикрывает задницу. Еще на ней аппликация в виде доски для дартса с зеленым «яблочком» по центру, на которое смотрю с желанием закатить к потолку глаза.
Ванная на первом этаже; когда из нее выхожу, сразу вижу хозяина. Его голые плечи двигаются в такт музыке, пока парень перекладывает пивные банки из картонной коробки в холодильник.
Покосившись на бассейн, вижу там еще одну широкую спину.
Сидя на корточках, Палач электронасосом накачивает розовый надувной круг, другой, такой же, плавает в бассейне.
Он тоже переоделся. На нем синие плавательные шорты и больше ничего.
Я проношусь мимо ведущих во двор дверей и направляюсь к кухне, где его друг ставит на стол пластиковый ящик со льдом. Поняв, что он собирается выложить туда пивные бутылки, говорю:
— Давай помогу.
Окинув меня взглядом, замечает с усмешкой:
— Прямо в яблочко, да?
Опустив подбородок, смотрю на себя сверху вниз. На его футболку, в которую одета. Она села вполне прилично, поэтому отвечаю:
— Да. Кажется.
— Тебе уже можно пиво? — спрашивает.
— Я не пью пиво.
— А можно?
— Узнаешь на суде, — произношу, снова косясь на бассейн.
Издав смешок, парень замечает:
— Ну хоть намекни…
Палач заходит в дом, и, несмотря на то что ледяная вода должна была остудить мои мозги до состояния ледяного булыжника, я в чертовом раздрае и помню все отлично.
Его слова, действия. И свои тоже.
— Мне… мне девятнадцать… — отвечаю с запинкой.
— Супер. Поверю на слово.
Артур смотрит на нас. На меня. Он смотрит на меня, на чертово «яблочко». Повернув голову, берет с комода свой телефон и снова пробует включить, я же с усилием отвожу глаза от пересекающих его живот кубиков пресса и косых мышц, очень навязчиво убегающих за резинку шорт.
Воображение дорисовывает картинку с бурным энтузиазмом, и на поверхность моих мыслей всплывает очевидное — он привлекает. Да, черт возьми! Сильно!
Это физиология, именно она, но со стыдом признаю, что гораздо сильнее всего остального сейчас хочу снова испытать на себе его внимание. Внимание Артура Палача.
Взгляд или… слова…
— Помощь нужна? — с весельем обращается к нему друг.
— Отвали, помогатор, — резко отзывается Артур.
Вернув на комод безжизненный гаджет, снова уходит во двор, к бассейну.
Переведя дыхание, смотрю на Рафаэля, который подталкивает ко мне собранную только что картонную коробку и просит:
— Пройдись по дому, убери все бьющееся. Наверху тоже.
— Что именно? — уточняю.
— Все, что посчитаешь нужным. Я в тебя верю, — возвращается к разбору пивного ящика.
Взяв коробку, начинаю кружить по гостиной. Убираю с журнального столика вазу, набитую ракушками и еще пару декоративных мелочей. Вазу с комода убираю тоже, как и подсвечник, похожий на сувенир из Египта.
Лестница на второй этаж деревянная, но не издает ни единого скрипа, когда по ней поднимаюсь. Наверху — комнаты и коридор, из его окна в самом конце — еще один потрясающий вид. Задерживаюсь там и пару минут разглядываю пейзаж. Соседние дома слегка его портят, ведь в этом поселке нет общей концепции, все разношерстное, но это мелочь.
Вздохнув, захожу в первую комнату — это спальня с окнами на другую сторону. На подоконнике орхидея. Когда убираю ее и ставлю в противоположном от входа углу, внизу, на первом этаже, отчетливо хлопает входная дверь.
Я слышу громкие голоса и смех. Это приносит холодок волнения, ведь я уверена: никого из пожаловавших гостей не знаю, соответственно, не знаю, как себя с ними вести, но первое желание — просто превратиться в мебель.
В комнате напротив окно выходит во двор. Взяв с подоконника вазу с искусственными колосьями, смотрю вниз, на бассейн, и замираю.
Там, внизу, Палач из шланга поливает каменный пол, а позади, тесно прильнув к его спине, стоит какая-то девушка.
Высокая блондинка в микроскопических шортах и топе. Ее волосы достают до самой талии, и они настоящий водопад: идеально выкрашенные в натуральный блонд и блестящие настолько, что мои глаза режет солнечный зайчик.
Обняв Артура за талию, она трется щекой между его лопаток и делает это, прикрыв глаза. Словно попала в рай. На ее губах улыбка. Лицо Палача скрывает козырек черной бейсболки…
Уставившись на них, я не могу двинуться с места.
В голове ни единой мысли, только белый шум. Смотрю так, будто глаза приклеились, а в груди возникает воронка, которую ощущаю физически.
Отшатнувшись от окна, бездумно пялюсь на проклятую вазу, словно забыв, зачем я сюда пришла.
Мне вдруг становится жарко, еще накрывает потребностью что-нибудь делать! Механически и без остановки, поэтому, выскочив из комнаты, как ураган влетаю в следующую.
Глава 20
С доверху наполненной коробкой я стою в начале лестницы битый час. Позорно долго. Прислушиваясь и терзаясь желанием испариться из этого дома незамеченной, но, когда слышу внизу быстрые шаги, мысли выбивает из головы мгновенно.
Это Палач.
Он появляется из-за угла, перепрыгивая через три ступеньки. Смотрит себе под ноги и поднимает взгляд в тот момент, когда я замершей тенью возникаю на периферии его зрения.
Несколько ступенек, которые остались между нами, позволяют взирать на него сверху вниз. Чертовски эксклюзивный случай!
Я вижу его всего, даже ту самую дырку в ухе, которую обнаружила не так давно. Каждую черту его лица и линию плотно сомкнутых губ.
Он дышит часто. И смотрит мне в глаза. Не помню, когда перестала бояться смотреть в глаза ему. Когда?! Не могу вспомнить…
Я не хочу возвращаться к разговору, который мы вели. Ни сейчас, никогда. Мне хватает того урагана, который уже все в душе перевернул, и если Палач попытается давить… если…
— Сюда давай, — говорит, протягивая руки.
Сглотнув слюну, вручаю ему коробку.
С рук моментально слетает нагрузка, которую до этого момента я толком не осознавала. Будто существовала отдельно от своего тела. Теперь оно о себе напоминает болью в мышцах и трепетом в животе.
Чертовым, чертовым трепетом!
А на животе стоящего передо мной парня следы от ногтей. Тонкие, уже исчезающие полоски с обеих сторон на прессе. Чуть выше пупка. Кто их оставил — я догадываюсь, и в голове раздается оглушительный «бам!». Так на меня сваливается понимание, что степень близости Палача с той блондинкой очень тесная, иначе ее пальцы не чертили бы узоры почти у него в трусах.
Он разворачивается на месте, и, спускаясь следом, я исподлобья сверлю взглядом кожу между его лопатками.
Суета внизу похожа на вокзальную. Даже несмотря на то что здесь всего человек семь и еще несколько на улице, у бассейна.
Мои глаза скачут по незнакомым лицам, разбегаются. Прыгают между парнями и девушками, сталкиваются со случайными брошенными на меня взглядами, в том числе той блондинки, которая полулежит на спинке дивана, забросив одну длинную ногу на другую.
От ее ленивой грации веет… сексуальностью. Да и раскрепощенностью тоже. В ее глазах легкое любопытство. Секундное, не больше. Я тоже отворачиваюсь.
В центре гостиной с себя стягивает майку здоровый парень, от шеи до пяток забитый татуировками. По центру его спины нарисован улыбающийся Будда в цветке лотоса, и это очень красиво.
