Он меня не отпустит (СИ) - Надежда Марковна Борзакова
К нам подошел еще один.
— Добрый день! Меня зовут Ященко Сергей Иванович, — он вежливо показал нам полицейское удостоверение. — Я здесь чтоб записать ваши показания и принять заявление о нападении…
Нападении?
— А вы…
— Александра. Зорина, — дрожащими пальцами я выудила из сумочки документы и отдала ему.
— Александра Максимовна? А, скажите, пожалуйста, ваш отец случайно не полковник Максим Зорин?
Я кивнула в знак согласия.
— Он был моим наставником, — сказал Сергей Иванович. — Я его очень уважаю. Что ж, Александра, вы готовы дать показания?
— Д-да, — выдавила я.
В этот момент из кабинета врача вышел Степа вместе с мамой. Вся левая сторона его лица посинела и опухла, на носу была повязка, губа разбита…
Господи…
— Степа, — я подскочила к нему. — Что с тобой? Что сказал врач?
Вместо ответа, он стряхнул мои руки и отвернулся. Валентина Андреевна прожгла меня презрительным взглядом.
— Александра, ты уже дала показания?
— Нет, я как раз собирался начать беседу, — вместо меня ответил полицейский. — Ященко Сергей Иванович, — он показал им удостоверение.
— А, отлично. Вот, это результаты экспертизы, — сунула ему в руки бумаги. — Сотрясение мозга, перелом носа…
— Мама, дай я сам буду разбираться, — сказал Степа.
— Ты уже наразбирался вон. Связался не пойми с кем и вот что вышло.
— Мама, спасибо, что ты приехала, но дальше я сам, — впервые на моей памяти в тоне Степы при обращении к матери зазвучали стальные нотки. — Мне сказали на сутки остаться в больнице. Давайте поднимемся в палату, там будет удобнее. Мама, прошу, поезжай домой, отдохни.
— Но Степа…
— Пожалуйста! — осадил он ее.
К счастью, спорить женщина не стала. Поцеловав сына в щеку и сделав знак Виктору Петровичу, мол, перезвоните потом, двинулась к выходу из больницы. В палату мы направились вчетвером.
— Саша, думаю, стоит начать с тебя, — впервые обратился ко мне Степа, сев на койку. — Расскажи как этот Власов тебя преследовал…
Глава 10
На часах было четыре тридцать утра. Я лежала под одеялом и, обняв подушку, тщетно пыталась уснуть. Снова и снова, который уже час. Предварительно выпив успокоительное. Две таблетки вместо одной. А толку все равно ноль. Потому, что я солгала. Потому, что из-за меня Демиду теперь “пришьют” нападение. А уж то, что он “преследовал” дочку полковника Зорина…
Степа с разбитым лицом сидел и смотрел на меня. Давил взглядом, давил наводящими вопросами, “помогая” давать показания. И чувство вины перед ним тоже давило. И я давала показания. Что Демид меня преследовал, что Степа в это утро потребовал от меня отстать и он на него напал…
У меня папа полковник полиции. Принципиальный и честный. И жесткий. И гроза всех преступников. И легенда всей столицы. Он меня научил жить по закону. Но он в то же время считал низостью “решать” мужские дела вмешивая полицию.
А что натворила я? Я дала ложные показания. Из-за себя, не из-за кого-то. Потому, что слабачка и трусиха. Податливая, как какая-то зеленая сопля, а не взрослая женщина. Еще и против кого… Против мужчины, который уже дважды за меня заступился. Против мужчины, с которым…
Сейчас, наедине с собой все в голове сложилось в четкую картинку. Я имею право общаться с людьми. И в букете цветов нет ничего зазорного. Степа опять все не так понял. Опять поддался этой чертовой ревности. И он толкнул меня! Сильно толкнул! И только потом Демид его ударил.
А я… А что натворила я?!
Едва соображая, что делаю, я схватила с тумбочки телефон. Набрала папу. Только услышав первые гудки вспомнила, что на дворе ночь. Торопливо положила трубку. Вот, дура!
Через пару секунд включился телефон.
— Алло? Пап, прости, что я тебя разбудила, — затараторила я.
— А я рассчитывал на “прости, что я тебе не рассказала, что у меня проблемы”! — бодрым и укоризненным голосом отозвалась трубка.
Ах, ну да. Уже пять утра. То, что для меня ночь, для полковника полиции пусть и в отставке, уже утро.
— Ты все знаешь?
— Конечно же знаю. Только почему-то от чужих людей, а не от собственной дочери. Если бы ты сама не позвонила, то это бы сделал я.
— Пап… Я такое натворила… Можно мне к вам приехать, пожалуйста?
— Что значит “можно”? Это твой дом и ты сюда можешь приехать в любое время.
Вскочив с кровати, я напялила на себя черный спортивный костюм, собрала волосы в хвост, обулась, накинула куртку и вызвала такси. Машина же так и осталась на парковке у клиники…
Через двадцать минут я уже была на пороге родительской квартиры и от самого этого факта впервые за эти жуткие сутки почувствовала себя лучше.
— Доченька, — встревоженная мама обняла меня сразу как я переступила порог. — С тобой все хорошо?
— Да, мам, — со мной-то хорошо, а вот…
— Раздевайся давай. Я омлетик пожарила…
За ее спиной я увидела папу. Скрестив руки на груди, он прислонился плечом к стене и смотрел на меня до боли знакомым взглядом. Так, как в юности, когда ловил на каких-то мелких шалостях вроде прогулянного урока либо стертой двойки в дневнике. Тогда я этого взгляда боялась. И вообще боялась отца. Теперь же у нас выстроились совсем другие отношения, в которых он перестал быть деспотичным притеснителем и превратился просто в родителя. Любящего и надежного, к которому можешь прийти посреди ночи за поддержкой.
— Подожди с едой, Ань. Идем-ка, Саша, со мной, поговорим. Наедине.
Разувшись и повесив куртку на вешалку, я пошла следом за папой. Посторонившись, он впустил меня в залу и запер дверь. Усадил на диван, а сам стал напротив.
— Ну, рассказывай.
— Пап. Демид меня не преследовал. Он просто по-дружески приехал поговорить. Степа приревновал, ну и… Спровоцировал его.
— Аха, — нахмурился папа. — А мне Серега другую версию излагал.
— Дело в том, что… Это Степа подал все так, а я… Ну…, - я сделала глубокий вздох, — Пап, не знаю, что на меня нашло. Я почувствовала себя виноватой в случившемся. Степа очень ревнивый. Ему не нравится, если я общаюсь с другими мужчинами. Если бы я…
— Он что угрожает тебе? — с угрозой в голосе спросил папа. — Отец уголовник конченый и сынок туда же!
— Кто?
— Власов этот! Угрожает? — папа навис надо мной. — Правду мне говори! Не смей его бояться, понятно? Одно мое слово и на зону к папаше пойдет…
— Папа, я не знаю, какой у Демида отец, но насчет него самого все именно так, как я тебе сказала. Я думаю… Степа захотел Демиду отомстить за драку. И за
