Зубрилка для Чёрного (СИ) - Котлярова Екатерина
Оказавшись возле лежака, тянусь к вещам и, поджав губы, обнаруживаю, что все мои вещи залиты коктейлем. Выпрямляюсь. Оглядываюсь. Вижу Юлю, которая держит в руках пустой стакан. Заметив, что я смотрю в её сторону, она поднимает его воздух и улыбается. А мне так мерзко становится, так отвратительно, но меня мигом начинает тошнить.
Я беру вещи, прижимаю к груди и подхожу к Юле.
— Ты что-то хочешь мне сказать, Бунтарёва? Или снова натравишь на меня своего цепного пса? Он уже с твоих рук жрать готов, очкастая. Похвально. Видимо, его привлекают доски.
— Юля, прекрати всё это делать. Все эти пакости. Ты ничего не добьёшься этим.
— Не прекращу, Бунтарёва. Я отыграюсь по полной.
— Я не буду задавать вопрос за что, Юля. Я всё равно не пойму твоих мотивов. Но я должна предупредить — моё терпение не безгранично. Я всегда помогала тебе и просила папу о помощи. Сейчас же я могу попросить об обратном, Юля.
— Будешь стучать, очкастая? — кривит губы в ухмылке.
— Нет, Юля. Я скажу родному человеку правду. Объясню, почему испорчены мои любимые вещи и откуда у меня синяк на спине.
— Решила показать зубки, Бунтарёва? — смеётся, а в её глазах я вижу страх.
Мне хочется пойти на попятную. Но я помню слова Игната о том, что нельзя показывать свою слабость. Поэтому я разворачиваюсь и направляюсь на выход. Мокрый купальник неприятно холодит тело, а меня начинает потряхивать от холода. И от пережитого стресса. Я почти берусь за ручку, когда за спиной раздаётся тихий голос.
— Если ты сейчас сбежишь, Катя, ты покажешь свою слабость.
— Ну, и что? Я никогда не пыталась казаться сильной! Я просто хочу покоя, Игнат. Мне безумно холодно, а переодеться не во что. Я замёрзла.
— Иди, переоденься. И возвращайся, Зубрилка. А иначе я приду и потащу тебя на плече.
— Игнат! Ну, почему я должна делать так, как велишь ты? Я же не твоя игрушка.
— Я напомню тебе, что ты мне должна, Зубрилка. И пора возвращать первый долг.
— Хорошо, Игнат, — я тяжело вздыхаю. — Я переоденусь, позвоню маме и вернусь.
— Стой.
Я послушно замираю на месте. Игнат отходит от меня и через полминуты возвращается. Кладёт на мои плечи свою кофту.
— Зубрилка, ты ещё не стала моей, а второй день подряд забираешь мои вещи, — я снова краснею. — Иди, — на руку опускается его ладонь.
— Игнат. Ты что?
— Чёрт. Какая зачётная задница, Зубрилка, — хрипит в спину. — Иди, Катя. Ключ от комнаты в кармане.
И подталкивает меня в спину. Я торопливым шагом выхожу из бассейна и поднимаюсь на третий этаж по лестнице. Решаю принять душ, чтобы смыть с себя хлорку. Волосы после падения в бассейн начинают торчать в разные стороны и виться. Я закрываю дверь в ванную, снимаю одежду и встаю под струи воды. Смываю с себя весь страх и пережитый стресс.
После душа, высушив волосы и одевшись, набираю номер мамы.
— Привет, котёнок. Как дела? Нравится тебе там?
— Привет, мам. Да, нравится, — кривлю душой. — Мамуль… Ты была права, — говорю тихо.
— В чём, Катя? — мама настораживается.
— Ты была права насчёт Юли, мама.
— Котёнок… — вздыхает родительница. — Что она сделала?
Рассказываю маме всё, ничего не тая. Родительница внимательно выслушивает меня. А потом мягко говорит:
— Плохих людей в твоей жизни будет много, родная. И не всегда ты увидишь их сущность сразу. Корить себя за это не стоит. Жалеть о том, что встретила такого человека тоже. Если ты счастлива, котёнок, то и гадостей делать не станешь. Лишь несчастный человек будет стараться сделать несчастными других. В таком случае я могу посоветовать лишь одну, родная, не отвечай злом на зло. Но бить себя не позволяй.
— И как же вести себя? — спрашиваю тихо.
— Держись от Юли подальше. Котёнок, если тебе там не нравится, мы с папой приедем и заберём тебя. Папа скоро вернётся с работы.
— Нет, мамочка, — подумав над её предложением, отвечаю я.
Я понимаю, что не хочу, чтобы родители ехали несколько часов за мной в ночь. Папа после работы будет уставшим. Я знаю, что родители поедут за мной в любой момент, если только я попрошу.
— И, мамуль, не говори, пожалуйста, папе. Я не хочу, чтобы он расстраивался, — прошу тихо.
— Не скажу, Катюша. Будь, пожалуйста, осторожна. Звони мне. Пиши. Если что, мы приедем.
— Хорошо. Люблю, мам.
Прощаюсь с мамой, отключаю телефон, кладу его в карман кофты. Выхожу из номера и иду в бассейн, где всё ещё сидят мои одноклассники.
Глава 13
Глава 6
Катя
Когда захожу в бассейн, обнаруживаю, что все одноклассники ушли. Я прижимаю к груди серую кофту Игната, собираюсь уйти, но застываю, когда замечаю знакомую плечистую фигуру в прозрачной воде. Я, заворожённая и пленённая этим видом, делаю несколько шагов вперёд. Замираю у одного из лежаков, не свожу глаз с широкой спины молодого человека. Чернышев подплывает к бортику, подтягивается на руках, выпрямляется во весь свой огромный рост.
От того, какой он огромный, невероятно сильный, мощный и уверенный, дыхание срывается, а сердце перестаёт стучать, проваливается в желудок. Я скольжу взглядом по его телу. Не могу оторвать взгляд. Ни на секунду. Я отслеживаю каждую каплю, скатывающуюся по рельефному торсу. Мой взгляд задерживается на белых шрамах на груди. Что-то толкает меня в спину. К нему. А в груди – неясная разрывающая на части боль.
Игнат замирает каменным изваянием, когда замечает меня, медленно приближающуюся к нему. Он похож сейчас на древнегреческое божество.
Расстояние между нами стремительно сокращается. И в этот раз сокращаю его я, а не Игнат. Мы будто поменялись ролями. Я вскидываю руку и дрожащими пальцами касаюсь шрама на его грудной клетке. Безумно длинный. Рваный. И явно глубокий. Окружающие его шрамы менее глубокие, но такие же устрашающие.
Мои пальцы дрожат безумно сильно, когда я прикасаюсь к ним, обвожу каждый.
— Зубрилка мелкая, — перехватывает резко мою руку и сжимает пальцы, — ты не понимаешь, что такие прикосновения вызывают в здоровом парне закономерные желания?
— Ой, — я вздрагиваю и в испуге одёргиваю руку назад, прячу за спиной. — Прости, пожалуйста. Я просто увидела… Шрамы, откуда они у тебя, Игнат? Такие глубокие. Боже, кто их оставил тебе? Ужас какой!
Я вижу, что это не следы от операции. Слишком рваные и неровные шрамы. Слишком разная толщина.
— Какая тебе разница, Зубрилка? — грубо бросает молодой человек. — Не суй свой мелкий любопытный нос, куда не стоит.
— Извини, пожалуйста. Я знаю, что вопрос бестактный. Просто… Мне так жаль.
— А жалеть меня не нужно, Зубрилка! — выплёвывает с презрением. — Засунь свою жалость в задницу.
Я теряюсь от такой грубости. Пячусь от Игната, не понимая, что на меня нашло. Зачем я первой приблизилась к нему.
— Прости, — повторяю тихо и разворачиваюсь, чтобы уйти.
Я нелепо поскальзываюсь на влажном кафеле, взмахиваю руками и падаю вперёд. Выставляю ладони, готовлюсь к жёсткому и болезненному приземлению. Но я, как всегда, забываю про отменную бойцовскую реакцию Чернышева. Он хватает меня за джинсы, дёргает назад. Всё смазывается перед глазами. Теперь я заваливаюсь назад. На спину. Я падаю сверху на Игната. Раздаётся грохот.
— Ой, — ахаю, медленно переворачиваюсь на живот. — Ты не ударился? Не ушибся?
Я смогла приподняться и заглянуть в его лицо. Игнат лежит, плотно смежив веки. Дышит едва заметно. Создаётся ощущение, что он лежит без сознания.
— Боже. Боже, Игна-а-а-т, — тяну испуганно.
Сажусь и ладонями касаюсь красивого лица. Соскальзываю пальцами на его затылок, ощупываю. Его волосы влажные. Я подношу руку к глазам, выдыхаю с облегчением, когда не вижу на ней крови.
— Скажи, Зубрилка, ты всегда настолько невезучая? Или только рядом со мной? — хриплый и полный насмешки голос Игната заставляет меня радостно встрепенуться.
— Боже, Игнат! Я так испугалась. Я думала, что ты потерял сознание. Я боялась, что ты голову о кафель разбил.
