Приманка для Коршунова - Екатерина Котлярова
— Готово, — отрезаю нитку и кладу платье на стол. Вскидываю глаза, чтобы заметить внимательный и заинтересованный взгляд Куклы. Пульс тут же зачастил. Молча встал и вышел. Только в тот миг, когда дверь закрывал, услышал за спиной разочарованный вздох.
Как бы не хотелось мне быть уверенным в себе альфа-самцом я ссу. Элементарно боюсь сделать что-то не так. Сказать хоть одно неверное слово. Сделать хоть что-то, что напугает мою пугливую Куклу. Мне безумно хочется вернуться в кабинет. Подхватить Машу и усадить на парту. Зарыться пальцами в её светлые волосы и поцеловать мягкие и податливые губки. Побился головой о стену. Я ещё ничего не решил с Коршунов. Я ещё мало чего знаю о Кукле. Я должен узнать, что она любит, чем занимается после школы, какие цветы любит и что её связывает с Коршуновым. В голову закрадываются сомнения, что Саша с Машей парень и девушка. А самое главное, что мне необходимо узнать — почему эта девчонка такая пугливая. И что нужно делать, чтобы она доверяла мне. Чтобы любила меня. Чтобы смотрела сияющими глазами. Впервые в жизни я настроен настолько серьёзно.
— Спасибо тебе огромное, Лёва, — из кабинета выскальзывает Маша. Протягивает мне футболку, которую я подношу к носу.
— Она пахнет тобой, — говорю сипло. Маша вспыхивает и заливается жаркой краской.
— Ещё раз спасибо. Я пойду… Сашеньку найду… нужно… — замолкает. Осекается. — Спасибо… — снова лепечет, разворачивается и сбегает.
Смотрю ей вслед, любуясь тонкими икрами. Красивая. Ещё раз подношу к носу собственную футболку, балдея от нежного запаха Маши. Натягиваю футболку и снова прикрываю глаза, представляя ласковые ладошки на своих плечах. Ты реагируешь на меня, Кукла. Ты чувствуешь то же, что и я. И ты станешь моей. Я в этом уверен.
Глава 12
Даша
Возвращаюсь в актовый зал. Меня трясёт от холода, потому что больше не обжигает жар тела Коршунова. Трясёт от пережитых эмоций. Я опускаюсь на пол за кулисами и закрываю глаза. Дышу глубоко, пытаясь успокоить колотящееся в безумном ритме сердце. Накатывает вина. Злость. И даже ненависть к Коршунову. Как он смел ко мне прикасаться так? Как смел целовать так? Жадно. Глубоко. Несдержанно. Будто ему так же, как и мне сносит крышу от чувств. Будто весь мир исчез, и остались только мы вдвоём. Но ведь я собственными глазами видела, как он смотрит на Машу. Видела, как осторожно и нежно он к ней прикасается. Тряхнула головой. Мне нужно перестать думать о Коршунове, потому что перед глазами тут же его лицо предстало. Его горящий и жадный взгляд. Его припухшие губы. А в ушах снова хриплый шёпот: «Я заберу тебя у него». У кого, Саша? У Лёвы что ли?
— Даш, — плеча коснулись чьи-то холодные пальцы. Я вздрогнула и вскинула голову. Снова стало до одури стыдно, когда перед собой увидела Синичкину. Девушка держала в руках мою рубашку. Голубые глаза смотрели с неподдельной тревогой. Стыдно. Как же стыдно смотреть ей в глаза. Поэтому отвожу взгляд. Смотрю ей за плечо. Прикусываю нижнюю губу, которая опухла после жадных поцелуев Коршунова. — Спасибо тебе большое за то, что заступилась. Я… и за рубашку спасибо. Вот, — положила мне на колени и стеснительно убрала руки за спину. — Спасибо.
— Нашла где-то иголку с ниткой? — слабо улыбнулась я, всё ещё избегая открытого взгляда девушки.
— Лев помог, — голос Маши дрогнул. Я не сдержала любопытства и глаза на её лицо перевела. Бледная кожа покрыта румянцем. Глаза блестят. Лёва ей нравится. Вот это да!
— Ты не обращай внимания на этих идиоток, — перевела я тему, видя, как Синичкина ещё пуще краснеет под моим изучающим взглядом. Не знаю откуда, но я знаю, что девушка сама не разобралась в своих чувствах. Возможно, что она тоже боится той лавины чувств, что накатывает. — Настя Голован популярна в интернете. В прошлом году конкурс красоты выиграла. Как понимаешь, корона не жмёт. Её папа многое для школы делает. Вот все декорации, все телевизоры и компьютеры он покупал. Поэтому учителя на неё надышаться не могут. За пятёрки, которые получает Голован, учителям хорошая премия в карман идёт. Нет, она далеко не глупа, но некоторые предметы, откровенно говоря, не вытягивает. Но проще ведь поставить пятёрку, чем лишиться хорошей премии? — усмехаюсь криво. — И что самое забавное, об этом никто не знает, — я натянула рубашку и застегнула на все пуговицы, заправив её в чёрные шорты, которые ещё не высохли после моего скатывания в раковину.
— А ты откуда знаешь? — заинтересованно спросила Маша.
— Я… Я староста и мне часто приходится оставаться после урока, чтобы привести кабинет в порядок. Как в фильмах — я залезла под стол, чтобы поднять бумажки и бутылку, в кабинет зашли Татьяна Павловна и отец Голован. Я слышала весь их разговор. Видела, как ей был передан конверт. Видела, как Татьяна Павловна показывала журнал, где все оценки Насти проставляются карандашом. Отец Голован говорил, с кем должна Татьяна Павловна поговорить, чтобы оценки были исправлены. А точнее, кому передать взятку, — я усмехнулась. — Мне очень повезло, что меня не заметили. Отец Голован ушёл, ему позвонили. А Татьяна Павловна ушла на совещание.
— Ты кому-нибудь рассказала? — хмурится Синичкина.
— Ты думаешь, что мне бы кто-то поверил? Ты думаешь, что моя жизнь в этой школе не стала бы настоящим адом? Да меня каждый учитель стал бы валить, если бы я перекрыла им источник дополнительного дохода. Поэтому я молчу до сих пор. Только Лёва знает и бабушка. Ну, и ты теперь, — я улыбаюсь девушке. — Я могла бы сказать брату, он бывший спецназовец и у него до сих пор есть хорошие связи, но стоит ли оно того?
